Вера Чиркова - Кадетки

— Все, идем. — Магистр ухватил его за плечо и через мгновение отпустил, но уже в совершенно ином саду, пустынном и тихом, хотя и не таком уж темном.

Тут светили яркие звезды и развешанные на ветвях корзинки с ведьминым мхом необычайно ярких и насыщенных окрасок.

— Теперь я понимаю, откуда в лавках диковинок иногда появляются кустики такого мха, — невпопад проворчал разбойник, пряча подальше всколыхнувшее душу воспоминание. — Ну так с чего начнем?

Мишеле уныло брел по аллеям парка, и от яркого сияния дивных облаков и фонтанов ночь казалась ему днем, только волшебным, какие бывают лишь в снах. В другое время он бы с восторгом впитывал эту красоту, старался надолго запомнить, сохранить в душе, чтобы потом, сочиняя песни и стихи, вдохнуть в них частицу чудесных образов. Но сейчас, возвращаясь во дворец из беседки, куда вышвырнул его проклятый маг, граф Хангро не мог ничему радоваться: хлесткие, жестокие в своей правоте слова ведьмы резали сердце, как забытый убийцей кинжал.

— Ну и зачем ты пытался опозорить несчастную девушку? — уперев руки в бока, встала перед графом настырная женщина, едва они оказались в дальнем углу парка.

— С каких пор предложение брачного браслета стало считаться позором? — огрызнулся Мишеле, шлепаясь на скамью и отряхивая с волос и воротника лучшей рубашки лепестки цветов, свалившихся ему прямо на голову.

— Не прикидывайся деревенским лопушком, — сердито прикрикнула Мильда. — Только они могут не догадываться, чем закончилась бы твоя выходка. Октябрина уже готова была бежать прочь от оскорбления, ведь взять при всех браслет — значит, признать себя твоей невестой и разом отказаться от всех мужчин, которые захотели бы пригласить ее на танец. Так как герцогиня — не белошвейка, а к знатным девушкам, если они уже сделали выбор, навязываться с приглашениями не дозволено никому. А она пока тебя не выбрала, иначе ты бы стоял сейчас среди женихов. Затем ты и изобрел коварную шутку, рассчитывая одной стрелой убить двух уток. Либо наглостью всучить ей браслет и этим отшить всех прочих ухажеров, либо представить ее гостям жестокой привередой и вынудить сбежать с праздника. Октябрина ведь девушка чуткая, сразу разглядит и ехидные взгляды, и ухмылки. Но тебе ее не жаль, лишь бы другие тебя не обошли.

— Ведьма! Да ты с ума сошла, придумывать такие гадости?! — как ошпаренный подскочил Мишеле. — Да я ее больше жизни люблю!

— Лжешь ты сейчас, и это легко проверить, вот у меня колечко на ложь зачаровано. Пока говоришь правду — оно прозрачно, как покривишь душой — покраснеет. — Мильда спокойно уселась напротив и положила на колени руку с крупным перстнем на среднем пальце. — Как всем известно, когда любят, да еще и больше жизни, то готовы на все, лишь бы любимому было хорошо и спокойно. Вот и скажи, Октябрине было очень приятно, когда ты при всех ни с того ни с сего бухнулся перед ней?

— Любая девушка обрадовалась бы, — упрямо буркнул граф.

— Может быть, — усмехнулась ведьма. — Но ты ведь не к любой выскочил, как кикимора из болота? А к герцогине! Которая, как я слышала, тебя всячески избегает.

— Вот и скажи мне, раз такая умная, — вскипел обиженный Мишеле, — почему она меня не замечает? Чем я плох? Я ведь ее на руках готов носить, драгоценностями засыплю, любой каприз исполню!

— Выходит, ты ее купить собираешься, — помрачнела ведьма, — а до сих пор не знаешь одной простой вещи. Не все женщины продаются, но дороже всех ценятся именно те, кто просто дарит свою любовь избраннику. Безо всяких условий и капризов, только за то, что он есть на свете. Но ты-то ей пока вовсе не избранник! И никогда не будешь, потому как лишь о себе и думаешь. Я хочу, я люблю, я буду… А о том, какие мужчины ей по сердцу, каких слов и поступков ждет она от будущего избранника, да просто какие цветы любит, ты не постарался разузнать? Может, ей просто цвет твоих кудрей не мил?

— Ну и что же мне тогда, волосы выкрасить? До сих пор никто из девушек на мою прическу не обижался, — ядовито фыркнул Мишеле, разглядел, как покраснел камень в перстне ведьмы, и яростно скрипнул зубами.

— Да при чем тут другие девушки? — вдруг устало выдохнула Мильда и поднялась со скамьи. — Ты от Октябрины требуешь душу и тело, а сам ради нее не готов даже малым поступиться. Нарвать на клумбе цветов или накупить на отцовские деньги побрякушек проще всего, это и дурак может… но, похоже, зря я на тебя время трачу.

Чем-то хрустнула и исчезла, не дав графу больше и слова выпалить.