Вера Чиркова: Кадетки

— Что? — Первый вопрос прозвучал, едва тот, поднявшись во весь рост, снял кокон.

— Я просто хотел поговорить…

— Маги уже приняли решение, вы идете домой. Как только освободится дежурный магистр, вам откроют путь.

— А не зря?

— Не знаю, Дун. Но они намного лучше, чем я, знают возможности оборотней и считают, что лучше не подвергать вас опасности. Говорят, у черных алхимиков есть зелье подчинения — ты будешь плакать, но рвать горло моим кадеткам.

— Не накаркай, — мрачно огрызнулся оборотень и побрел рядом с вожаком к дому, преувеличенно тяжко вздыхая.

— Дун, не сопи, я ничего уже не могу поделать. Они рассуждают очень разумно, но не понимают простой вещи — люди должны во все это хотя бы верить. А наш народ намертво заучил, что магия — это зло, и даже если совет согласится с предложениями магистров, среди черни непременно будут брожения и распри.

— Я не поэтому соплю, — помолчав, особенно красноречиво вздохнул Дунвар.

— Светлые боги, я считал тебя намного сообразительнее, Дун! — в сердцах рыкнул советник. — Ну неужели даже тебе нужно все разжевать и положить в рот? Не имею я сейчас права ей ничего ни объяснять, ни обещать! Она ведь жива осталась только потому, что они даже не подозревали… Иначе примчались бы в ту пещеру всем скопом. У меня шерсть дыбом встает, когда я представляю, какими способами они заставили бы ее все рассказать! И как надежно потом спрятали бы, намереваясь через меня держать на поводке королеву! А найти ее, тем более быстро, не смогли бы никакие магистры, я убедился на собственном опыте. Когда мы открыто сидели посреди пустыни, маги искали целых три дня. Вот и скажи теперь, глядя прямо в глаза, как мне после такого жить? Не знаешь? Вот и я не знаю. Но в одном можешь не сомневаться. Если нечто подобное произойдет — пояс вожака можешь считать своим.

— Рад! — оскорбленно взревел медведь, услыхав последние слова, и тут же виновато отступил, уколовшись о горький взгляд друга. — Прости, я не понимал…

— Ладно, — сухо отмахнулся разбойник, резко отвернулся и направился к дому, но, сделав пару шагов, приостановился и устало бросил, не глядя на медведя: — Собирай всех наших, пусть возьмут детям и женщинам побольше гостинцев и прихватят ковры и утварь, я велел Аньяте упаковать.

И ушел окончательно, так больше и не оглянувшись на тоскливо смотревшего ему в спину медведя.