Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. М. Каменкович, С. Степанов)

– Дюжина? Первый раз слышу, что восемь – это дюжина! Может, тут прячутся еще несколько клоунов, а?

– Так и есть! Вот и еще парочка подоспела. Это, наверное, Фили и Кили…– бодро произнес Гэндальф, когда на крыльце, улыбаясь и кланяясь, появились еще двое гномов.

– Достаточно! – Беорн махнул им рукой. – Садитесь и молчок! Продолжай, Гэндальф!

И волшебник продолжал рассказывать про стычку с гоблинами, про то, как им удалось проскочить в нижние ворота и в какой ужас они пришли, когда обнаружили, что хоббит потерялся.

– Мы пересчитались, и оказалось, что хоббита нет! Нас осталось только четырнадцать!

– Четырнадцать? Впервые слышу, что десять минус один равно четырнадцати! Наверное, девять? Или ты представил мне еще не всех?

– Разумеется, недостает еще Оина и Глоина. А вот и они! Надеюсь, они не доставят тебе лишнего беспокойства…

– Пусть идут все! Да поживее! Эй вы, двое! Проходите и садитесь! Послушай, Гэндальф, давай считать – ты, да десять гномов, да хоббит, который потерялся. Всего одиннадцать (хоббит в уме!), а вовсе не четырнадцать! Или волшебники считают как-то иначе? И все-таки продолжай рассказывать!

Беорн старался не показать виду, что история его очень заинтересовала. Дело в том, что в прежние времена он знал каждую тропинку в тех местах, о которых рассказывал Гэндальф. Великан кивал и одобрительно ворчал, слушая, как нашелся хоббит, как путники прокатились по осыпи, и о Поляне Варгов.

Когда Гэндальф перешел к тому, как, спасаясь от волков, они влезли на деревья, Беорн встал и принялся расхаживать по веранде.

– Эх, меня бы туда! – пробормотал он. – Фейерверком бы они тогда не отделались!

– Я сделал, что смог, – скромно сказал Гэндальф, с удовольствием отметив про себя, что рассказ производит надлежащее впечатление. – Так вот, мы сидели на деревьях, а волки под нами ну просто бесновались. И тут с гор спустились гоблины и сразу же нас обнаружили. Они завизжали от радости и запели страшную песню, чтобы поглумиться над нами: «Пятнадцать птичек по елкам сидят…»

– Б-р-р-р! Погоди, – остановил его Беорн. – Никогда не поверю, что гоблины не умеют считать! Еще как умеют! Двенадцать – это тебе не пятнадцать, и гоблины это прекрасно знают!

– Я тоже… Там были еще Бифур и Бофур. Я не осмеливался прежде представить их тебе… Да вот и они! На веранду поднялись Бифур и Бофур.

– И я! – выдохнул совершенно запыхавшийся Бомбур.

Он был очень толстым и очень обиделся, что его поставили в самый конец. Не желая выжидать положенных пяти минут, он пошел сразу же за Бифуром и Бофуром.

– Ну вот, теперь вас и в самом деле пятнадцать. А так как гоблины считать все-таки умеют, то думаю, что именно столько вас и было на деревьях! Надеюсь, теперь нам удастся благополучно добраться до конца этой истории и никто нас больше не прервет!

Только теперь Бильбо понял, насколько хитро поступил Гэндальф. Перерывы лишь подогревали любопытство Беорна, а сама история удержала великана от того, чтобы с порога отказать гномам в помощи и выгнать прочь как подозрительных бродяг и попрошаек. Беорн редко кого пускал к себе в дом без особой на то необходимости. Друзей у него было мало, и жили они очень далеко. Поэтому больше одного-двух гостей одновременно Беорн никогда не приглашал. А тут у него на веранде собралось целых пятнадцать незнакомцев!

К тому времени, когда Гэндальф закончил свой рассказ, поведав о том, как их спасли орлы и как перенесли потом на Каррок, солнце скрылось за вершинами Туманных Гор и в саду Беорна пролегли длинные тени,

– Славная история! – одобрил Беорн. – Давненько я такой не слыхивал! Если каждый попрошайка будет рассказывать что-нибудь в этом духе, придется мне стать добрее. Может, конечно, вы все выдумали, но ужин тем не менее заслужили. Идемте-ка поедим чего-нибудь.

– Спасибо! Большое спасибо! – вежливым хором отозвались гномы.

В зале оказалось уже совсем темно. Беорн хлопнул в ладоши, и тут же в зал вбежали четыре замечательных белых пони и несколько больших собак, серых и длиннотелых. Беорн обратился к ним на непонятном языке, который напоминал скорее звериное ворчание. Собаки убежали, но вскоре вернулись, держа в зубах факелы, зажгли их от очага и воткнули в низкие гнезда на столбах, окружавших очаг. Оказалось, собаки умеют ходить на задних лапах и держать передними лапами разные вещи. Они быстро придвинули к очагу стоявшие у стены козлы и положили на них доски.

Затем послышалось «бе-е-е, бе-е-е!», и в комнату вошли несколько снежно-белых овец, ведомых большим черным как смоль бараном. Одна из овец несла белую скатерть, вышитую по краям изображениями животных; другие овцы тащили на спинах плетеные подносы с чашками, тарелками, ножами и деревянными ложками. Собаки расставили на столах посуду. Столы оказались непривычно низкими, так что даже хоббиту сидеть было удобно. К торцу стола один из пони придвинул две низкие скамеечки с плетеными сиденьями и короткими толстыми ножками, предназначенные для Гэндальфа и Торина; к другому торцу пони поставил большой черный и тоже плетеный стул – для Беорна. Тот уселся на него, вытянув огромные ноги далеко под стол. Все сиденья, равно как и стол, были у Беорна низкими, – видимо, для удобства удивительных животных, обслуживающих трапезу. А на чем же сидели остальные гости? О них тоже не забыли! Другие пони прикатили круглые, как барабаны, ошкуренные чурки – тоже невысокие, как раз для маленького Бильбо; вскоре все расселись, и, надо заметить, за столом Беорна уже много-много лет не бывало такой славной компании.