Александр Прозоров - Зубы дракона

Наверное, на Мосту мне должна была присниться Тхеу… Но снов не было. Вообще. Проснулся я рано. Замерзший, но бодрый и чистый, как штык у кремлевского часового. И помчался в поселок, сжимая в руках палицу и готовясь крушить черепа и рвать глотки.

Однако было поздно. Охотники ушли. Я долго рыскал по безлюдному поселку, но не встретил ни души, и рванул по дороге, ведущей в Долину Драконов.

Трудно сказать, то ли сытые зубы притупили мое восприятие происходящего, то ли бушующая в груди ярость, но от первого дня поисков остались только схематичные воспоминания: пошел сюда, пошел туда. Вышел из ущелья в пустыню. Спал у выхода, лежа поперек тропы. Утром снова пустился на поиски. И плакал от бессилия, привалившись к желтоватой костяшке, выпирающей покатой дугой метров на пять в празднично-голубое небо.

Ветер. Разбудил меня ветер. Он заунывно скулил, протискиваясь сквозь изъеденные временем кости, и тянул по барханам оранжевую песчаную поземку. Песок набился в рапсаны, налип под мышками, хрустел на зубах, царапал глаза под веками, и успел за ночь закопать меня почти по пояс. Нужно признать — под ним было тепло. Если бы не жестокая засуха во рту — так и не вставал бы.

Прямо передо мной, метрах в ста, высился ажурный скелет. Он, конечно, лежал, но все равно высился. Если бы питерские пятиэтажные «хрущевки» были живыми, я бы сказал, что это скелет дохлой «хрущевки». Ребра в три обхвата, крупнопанельные позвонки. Черепа и лап не видно, из чего напрашивался вывод, что немалая часть «животины» скрывалась под песком. Это ж какая она была при жизни? Голубой кит с ногами! Впрочем, кита от истребления размеры тоже не спасают.

Я встал, огляделся. В пределах видимости оказалось еще два скелета. Правда, размером поменьше. Да еще кость за моей спиной. То ли часть скелета, утонувшего в песке, то ли одинокое бродячее ребро. Долина Драконов. Долина скелетов. Неплохо тут когда-то охотники поработали. Но, как уже можно было убедиться, риск того стоил. Дракон — добыча ценная. Даже эти костяшки, перемели их на добавку к удобрениям, будут стоить дороже золота. На себе испытал.

Впрочем, сюда я пришел не за подкормкой для грядок. Как бы найти здешних искателей удачи?

В зубах запульсировало слабое тепло. Искать добычу. Это они умели. Я внезапно понял, что последний раз живое существо появлялось здесь не меньше года назад. Ловить тут нечего. Я оглянулся, прикрыв глаза от слепящего солнца ладонью. Горная стена, ощетинившись пиками, раскинулась от горизонта до горизонта. Пожалуй, есть смысл пройти параллельно горам.

Часа через два тяжелой ходьбы по рыхлым барханам зубы коротко резануло сочной огненной болью — «здесь!» Здесь прошла дичь! Люди. Четыре дня назад. И ноги уже совсем было устремились по «теплому» следу, когда рассудок решительно натянул удила.

Куда?! Три дня глотка воды во рту не было. Губы такие сухие — даже песок не липнет! Еще пара дней погони, — и одним скелетом в долине станет больше. Нужно возвращаться. Как ни хочется догнать и уничтожить, но нужно возвращаться в долину. И ждать. Все равно никуда не денутся.

Расстояния в пустынях обманчивы… или в горах? Пики нависали над самой головой, царапая небо, а песок не кончался и не кончался, вязко цепляясь за ноги. Мне уже стало казаться, что «теплый» след — это всего лишь бред обезвоженных мозгов, и нет ни движения, ни следа, а я всего лишь покачиваюсь на месте от усталости, ожидая неизбежного конца.

Вход в долину открылся внезапно — узкая щель посреди монолитного бурого склона и тонкая змейка, протоптанная тысячами ног, ныряющая в нее. Я облегченно вздохнул и рухнул без сознания. Сделал, так сказать, привал.

Знаете, почему у воблы нет ног? Она не хочет терпеть таких мук, какие перенес я, заставляя передвигаться свое сушеное тело, желающее покоя, — пусть смерти, но покоя — по узкому, гудящему от ветра ущелью. Наверное, этот темный коридор, прорубленный природой, узкий как лаз в заборе, смыкающийся высоко над головой в узкую светлую ниточку, обладает своей неповторимой красотой, но я ее воспринять не смог. Просто отметил в сознании Говорящую Скалу, как верстовой столб, повернул налево, в траву, к Голодному полю, а когда под ногами зачавкало, с размаху врезался головой в пружинящую землю и стал с наслаждением глотать выступившую прохладную влагу. Потом, распугивая комаров, катался в зеленой, сочной, хрустящей траве, вдыхая парной аромат, и снова пил свежую, живую воду.