Андрей Посняков - Шпион Темучина

Улица находилась во власти ночи, казавшейся еще темнее из-за высоких кедров и лиственниц, разросшихся по краям поселка, почти сразу же за частоколом. Осторожно, словно бесплотные тени, беглецы проскользнул к сараю, перебросили на тын жерди. Баурджин молился, чтоб не сломались. Не сломались! Лишь слегка скрипнули.

Вот и частокол… Прыжок вниз, в темноту! Мягкое приземление… И вперед! Вот только – куда?

– Там – ворота, – махнул рукой Баурджин. – А от них я немного знаю дорогу.

Гамильдэ-Ичен хохотнул:

– Я тоже немножко запомнил.

Они пошли в темноте вдоль частокола. Странно, но не слышно было лая собак. Может, их просто в поселке и не было?

– Точно, не было, – кивнул Гамильдэ. – Я ни одной не заметил.

– Тем лучше для нас. Осторожней!

Предупреждение пропало втуне – юноша уже успел провалиться в какую-то глубокую яму. Наклонившись, нойон протянул руку:

– Надеюсь, ничего не сломал?

– Не сломал, – голос Гамильдэ-Ичена прозвучал глухо, словно из подземелья. – Тут дело хуже…

– Что может быть хуже?

– Смотри…

Выбравшись на поверхность, юноша протянул князю прихваченный из ямы предмет – круглый человеческий череп, белевший в мертвом свете луны, словно натертый светящимся радиоактивным составом.

– Свежий… – тихо промолвил Гамильдэ. – И – со следами зубов, смотри, князь! Обглоданный… Значит, правда…

– Завтра в этой яме валялись бы и наши головы, – на ходу пробурчал нойон. – Смотри под ноги, Гамильдэ.

Вот наконец и ворота. Черные, большие. Отходившая от них неширокая дорожка терялась в лесу. Ну, хоть было видно, куда идти…

Оглянувшись по сторонам, беглецы быстро зашагали к лесу. Кругом было покойно и тихо, даже собаки не лаяли, за неимением таковых, лишь где-то далеко глухо кричала какая-то ночная птица. Черные великаны деревья царапали вершинами звезды. Откуда-то, наверное с оврага, тянуло сыростью.

– Нам бы не сбиться с пути, – когда прошли уже с полчаса, высказал опасение Гамильдэ-Ичен. – Где-то ведь нужно свернуть, я заметил…

– Я тоже, – Баурджин усмехнулся. – Высматривай большую сосну.

– Тут все большие… – Юноша наступил на высохший сучок, треснувший с громким щелчком, словно выстрел. Выругался: – Дьявол тебя раздери! Вон, кажется, сосна. И вон, дальше…

Не говоря ни слова, князь быстро подошел к дереву, подняв руки, зачем-то ощупал ветки. Качнул головой – не та.

Пошли дальше.

– Что ты ищешь, нойон?

– Увидишь. Ага! Кажется, есть…

Пошарив руками, Баурджин с торжеством снял с колючей ветки небольшой лоскуток:

– Ты спрашивал, что с полами моего дээла? Нет, Гамильдэ, их вовсе не медведь драл. Вот один лоскуток, там, дальше, должен быть следующий. Я ведь не зря шел тогда сзади.

– Но мы их не увидим – темно!

– Будем искать на ощупь, я примечал деревья.

– Хорошо, – юноша кивнул. – Куда дальше?

– За мной, Гамильдэ! После сосны ищем поляну с камнями. Затем – распадок, потом – ореховый куст. Работы много.

– Лишь бы нас не догнали! Может быть, лучше обождать, спрятаться?

– Этот лес они знают куда лучше нас, парень. Так что нам нужно побыстрей уносить ноги.

Кто бы спорил…

Баурджин вдруг представил себя на месте Гамильдэ-Ичена, выросшего в степях и редколесных сопках. Каково ему чувствовать себя в этой чащобе? Впрочем, сейчас обоим было не до каких-то там чувств – нужно было двигаться как можно быстрее.

– Вот ленточка! – наклонившись к одному из камней, радостно воскликнул юноша.

Баурджин недовольно качнул головой:

– Никогда не кричи в лесу, Гамильдэ. Лес шума не любит.

От поляны спустились в распадок – именно здесь шли кони. А вот и ореховый куст. Беглецы быстро обшарили ветки. Нет, не тот. Ага, во-он он, следующий. И не этот. Да где же? А, вон… Вот он, лоскуток, на крайней ветке.

– Скоро утро, – подняв голову, негромко произнес Гамильдэ-Ичен. – Вон как светлеет небо.

– И в самом деле, – согласился на ходу Баурджин. – Светает.

Юноша обернулся:

– Ну? Где еще искать ленточки?

– Нигде. Дальше идем на запах.

– На запах? – Гамильдэ-Ичен удивился. – Мы что, собаки?

– Нет. Но этот запах почувствуем. Помнишь того, обглоданного?

– А… Но вы же его зарыли!

– Нет. Всего лишь забросали ветками. Как медведь.

Беглецы шли осторожно, продираясь сквозь колючие заросли можжевельника, принюхивались. И наконец, почти одновременно почувствовали слабый запах разлагающегося мертвого тела.

– Туда! – показал рукой нойон.

Вот и знакомая сопка… Рычание!