Вадим Кондратьев - Извек

Внезапно, из-за далёкого обрыва, навстречу выметнулся всадник.

— О! Ещё один вой-одиночка. — пробормотал Извек. — Неужель дурню не видать, какой хвост за мной увязался?

Он бросил взгляд назад, выругался — такую ватагу и слепой за тридевять земель увидит. Но смельчак явно не был слепым и стремительно приближался, ловко правя между орешинами. Сотник уже собрался махнуть рукой, чтобы тот поворачивал, когда узнал знакомую фигуру и разглядел оскаленное лицо Лешака.

— Тебя только не хватало! — расхохотался Извек в отчаянии. — И так тесно, аж вожжёй не прокинуть…

Приготовившись уклониться от столкновения, подобрал повод и пригнулся к шее коня. Попович же выдернул меч и молнией промчался мимо. Сотник растерянно оглянулся. Лёшка, оттянув руку с клинком за спину, летел на степняков. Загораживая его, из орешника вырвался засадный отряд.

— Приехали, тормози! — крикнул Извек Ворону и откинулся в седле.

Разгоняя коня вслед за Поповичем, изо всех сил гаркнул:

— Ишь, какой прыткий! На мою добычу глаз положил? Я их заманивал, а ты на готовенькое навострился…

Лёшка скрылся в гуще погони, а ближайшие степняки уже подлетали к Извеку. Ворон бесстрашно принял первого коня грудью и, опрокинув вместе со всадником, сделал несколько скачков в сторону. Возникла свалка. Волна кочевников раскололась и завертелась двумя беспорядочными потоками. Пробиваясь сквозь них, Сотник метнул взгляд поверх голов. Старался разглядеть Лёшку, который завязал бешенную канитель в хвосте отряда, и сигал из стороны в сторону, ловко уворачиваясь от ударов. Оглянувшись, Извек не поверил своим глазам: из-за холма выметнулись около десятка ратников на мощных киевских конях. По кустам стегнул молодецкий свист. За ним донёсся неистовый рёв Мокши:

— Да будет сеча славной, а смерть красной!

— Яга! — пронеслось над полем боя и солнце засверкало во вскинутых клинках.

Извек хохотнул. Сморгнув внезапные слёзы, хрипло крикнул Ворону:

— Держись, милый, осталась самая малость!

Ворон будто не слышал его слов, метался среди степняцких коней, как кистень в крольчатнике. Сшибался грудь в грудь, опрокидывал на круп, рвал зубами, бил копытами. Когда же рядом с Вороном врубился разъярённый Шайтан, Сотник пожалел, что не успел свалиться раньше. Теперь сил едва хватало, чтобы держаться на чёрном урагане. В очередной раз проморгавшись от кровавых брызг, набрал в грудь воздуха и что есть духу заорал рассвирепевшему жеребцу:

— Стоять, дурень! Сдохнешь! В берсерки захотелось!? Стоять сказано!

Натягивая повод, едва не рвал коню губы, снова орал, пока тот не остановился на краю свалки, рыча и топорща круглые ноздри. Боясь, что он вновь бросится в безумную атаку, Сотник наклонился к крупным ушам и торопливо заговорил ласковым голосом:

— Умница! Всё, отдышись! Не хватало нам ещё от усталости пасть!

Пока уговаривал, не заметил бросившихся к ним всадников. Углядел опасность только когда Ворон неожиданно скакнул вперёд. Один степняк пролетел мимо, конь другого тоже не успел притормозить и натолкнулся на черную громадину. Будто пёс, ловящий муху, Ворон извернулся и цапнул конягу за морду. Держал визжащего сородича, пока Извек не раскроил череп седоку. В следующий миг уже развернулся в другую сторону и замер в готовности.

— Вот и гоженько, — торопливо похвалил Сотник. — Теперь давай потихоньку, полегоньку, одного за другим.

Ворон послушно загарцевал посреди сумятицы. Колол черепа попадающимся под копыта степнякам, вовремя поворачивался нужным боком, давая Извеку пустить в ход меч.

Кочевники, мешая друг другу, бестолково толклись вокруг отдельных свалок. Численный перевес оказался бесполезен: каждый из русичей оттягивал на себя горстку всадников и начинал вертеться среди них, разя всё, до чего дотянется. Кони с пустыми сёдлами тут же добавляли сумятицы, не давая зажать ратников в плотный круг. Степняки пробовали пустить в ход луки, но, в стремительной круговерти, стрелы не приносили пользы и язвили соплеменников.

От визжащего Шайтана шарахались и свои, и чужие. Почуяв, что его сторонятся, козлорогий быстро смикетил что к чему. Выбирал кучу погуще, коротко разгонялся и врезался рогами вперёд, калеча коней, уродуя всадников. Уцелевших мгновенно доставал Микишкин шестопёр.

Мокша громко крякал, помахивая лопатой тяжёлого клинка. Одного за другим, будто кружки со стола, смахивал кочевников с сёдел. Когда не дотягивался до седока, бил плашмя по конским лбам и стаптывал битюгом свалившихся всадников. Разошедшись не на шутку, едва не зашиб на замахе подвернувшегося под руку Поповича. Тот, как всегда, веником сновал по полю боя. Оказывался то тут, то там, успевал помочь завязшим в гуще врагов и тут же, рубя направо и налево, нёсся в другую сторону.