Юлия Ганская - На краю бездны [СИ]

— Джил, не бойся, — она не могла слышать его сквозь стекло и стену, но при этом его голос раздавался внутри фойе, — пойдем, со мной ты будешь в безопасности от этого ужаса.

Она смотрела, как он направляется к дверям, такой знакомый и чужой, одетый не в привычный деловой костюм, а в плащ, странно подчеркивающий его красоту, и все никак не могла оторвать глаз, словно он был для неё магнитом. Джил пятилась и пятилась, пока за спиной не оказалась круглая стойка рецепшена.

Люциан протянул руку к дверям, но в ту же секунду Аноэль бросился вперед, подкатываясь к его ногам и взмахивая чем-то, похожим на небольшой кинжал. Кажется, он разрезал сухожилие на ноге Люциана потому, что тот рухнул на колени, явно испытывая сильную боль, исказившую его лицо.

Дверь раскрылась, пропуская Аноэля, и он, прихрамывая, подбежал к Джил.

— Скорей! — Он даже не оглядывался назад, снова волоча её за собой куда-то в глубину здания. Они остановились только возле неприметного лифта, который находился внутри запутанной сети коридоров, которую они миновали.

Внутри кабины они наконец-то смогли перевести дух.

— Это служебный лифт, — пояснил Аноэль, пряча свой небольшой кинжал в ножны, которые находились на его руках.

— И куда мы сейчас направляемся? — Джил думала, что Люциан, имея в своем распоряжении крылья, легко сможет опередить их и добраться вверх быстрее. Если у него повреждена нога, то это не значит, что он не способен летать.

— Увидишь, — Аноэль не тратил время на объяснения.

Джил закрыла глаза. У неё начинала болеть голова, словно в ней прогрызал себе дорогу, как в яблоке, червяк. Неожиданно, вместе с болью, перед глазами стала вспышками появляться её квартира. Она сама стояла перед зеркалом в ванной, обстригает волосы. Шагает по блестящим плитам Дворца Правосудия. Люциан касается её лица, произнося что-то, что она никак не может расслышать. Она вынимает пистолет…

Лифт остановился. Аноэль выглянул наружу, проверяя обстановку, затем повернулся к Джил:

— Идем. Осталось совсем недалеко.

Она же словно приросла к полу и смотрела на него безумным взглядом.

— Что с тобой? — Аноэль встревожился, заглядывая ей в лицо.

— Это я стреляла в Стоуна, — трясущимися губами пробормотала Джил, пребывая в полнейшем ужасе от вернувшихся воспоминаний того дня. Если сейчас Аноэль врежет ей или бросит её тут, в компании с апокалипсисом за стенами здания, это будет ещё самое малое, чего она заслуживает.

На мгновение его лицо выглядело абсолютно потрясенным, но затем он сгреб её в охапку и вытащил из лифта, начинавшего как-то странно гудеть, словно все системы в здании медленно, но верно выходили из строя.

— У нас больше нет времени на прошлое, — несмотря на его слова, его глаза выдавали те эмоции, которые он пытался подавить прямо сейчас. Больше всего в его раскосых глазах было боли. Боли и смятения. Джил понимала, что он борется с собой, заставляя себя продолжать спасать шкуру той, из-за которой его друг сейчас оставался где-то там, внизу, без надежды на спасение. Она спотыкалась на каждом шагу, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота. Из-за неё другой человек был осужден за то, чего не совершал.

Дальний конец коридора, оканчивающегося большим окном, взорвался осколками стекла, и в получившемся проеме появился Люциан. Он оказался внутри и свернул крылья так, чтобы они не мешали ему идти по коридору, размер которого был гораздо меньше, чем их размах. Аноэль ускорил шаг и подтащил Джил к какой-то невзрачной двери, возле которой светился сканер. Он приложил к нему свою ладонь, ожидая, что система распознает его и откроет замок.

Люциан шагал не торопясь, явно зная, что им больше некуда бежать. Они втроём находились сейчас на высоте двадцати этажей, и из них только один имел крылья. Джил, несмотря на потрясение, слышала, как вокруг здания продолжает всё греметь и взрываться. С каждым шагом, приближающим Люциана к ним, внутри неё всё обрывалась, и она изо всех сил вцепилась в рукав Аноэля, выглядевшего обманчиво спокойным.

— Ты же знаешь, что я приду за тобой, Джил, — голос Люциана разносился по коридору, такой знакомый и полный зовущей к себе силы, словно каждый его звук был промагничен, — ведь мы связаны тем, что ты впустила в себя давным-давно. То, что помогает тебе бороться с эмоциями, уязвимой стороной тебя, которая приносит только слабость и боль, это есть и во мне, и оно связывает нас крепче всего.

Он шагал почти на середине коридора, а его крылья, несмотря на то, что были сложены, задевали стены, царапая покрытие.