Юлия Ганская - На краю бездны [СИ]

Перед ажурными створками ворот стоял мужчина, которого он уже видел вместе с Джил. Как же Аноэль мог не понять, что он — совершенно не тот, за кого себя выдает? Сейчас он должен был находиться, окруженный комфортом и вниманием, выздоравливая от своего ранения. Но они стояли друг напротив друга, и тот, кто называл себя Стоуном, с легкой улыбкой рассматривал Аноэля. Прокурор никак не мог стоять у ворот его дома, целый и невредимый, будто и не лежал никогда, обливаясь кровью у ног статуи Правосудия.

При всем этом Стоун все же стоял перед ним, спрятав руки в складках темного плаща, под которым, по всей видимости, прятал оружие. Определенно, такая одежда должна была быть весьма неудобной в жару, но Стоун выглядел отлично. Лицо его выражало одновременно мягкость и дружелюбие. Хотя то, как он смотрел на дом за минуту до этого, заставляло Аноэля надеяться, что у маленькой Джил хватит ума сидеть как можно дальше от окна.

— Что Вам надо? — Поинтересовался он, не заботясь о приличии. Из-за этого человека Гай сейчас ожидал суда в тюрьме. Он видел, что демоны не трогали Стоуна, а это значило лишь одно — он играл на их стороне.

— Меня зовут Люциан, — от него исходило сплошное дружелюбие, — и я крайне обеспокоен тем, что мою помощницу удерживают здесь.

— Её никто не удерживает, — возразил Аноэль, раздумывая — что могло связывать его с Джил.

— Серьезно? Поэтому ты стоишь здесь с оружием, которое прячешь почти везде в одежде? — Спокойный бархатный голос Люциана словно подчеркивал несоответствие того, что говорил Аноэль, и что он делал. Затем Люциан демонстративно развел руки, показывая, что под плащом у него нет оружия. Но сила голоса, который явно мог внушать то, что хотел он, на Аноэля не действовала.

— А ты пришел сюда не один, и это странно, если ты просто беспокоишься. Непонятно, зачем приводить с собой почти целую армию, если всего лишь пришел узнать о своей знакомой, — Аноэль пожал плечами.

Солнце нещадно жгло, словно пыталось развести своими лучами костер прямо на голых камнях.

— Она много значит для меня, — мягкость в голосе Люциана могла обмануть кого угодно, но не Аноэля.

— Что же, я рад, — нотку сарказма Аноэль добавил с превеликим удовольствием.

— И, знаешь, без неё я отсюда не уйду, — Люциан произнёс эту скрытую угрозу с прежним дружелюбием.

— Тогда тебе придется стоять тут очень долго, — сообщил ему Аноэль.

— Если она захочет спуститься и уйти со мной, ты не можешь ей помешать. Это её выбор, — тут он был прав, запретить Джил уходить или остановить её Аноэль не смог бы. К счастью, теперь он знал одну вещь, а именно — что Джил видит гораздо больше, чем думает Люциан. А это означало, что она не высунет носа из дома, видя то, что разгуливает за оградой. В эту минуту Аноэль порадовался, что она определенно нарушила его приказ и смотрит в окно на них. Пусть наблюдает, это удержит её внутри.

— Я слишком долго наблюдал за ней, помогал ей и ждал своего часа, чтобы кто-то решил, что может легко забрать её. К несчастью для такого глупца, она является тем, что мне очень нужно, — Люциан выглядел обеспокоенно, но Аноэль почему-то был уверен в том, что он лжет. Он и правда хочет забрать Джил, но при этом не испытывает того, о чем говорит. Видя, что он молчит, и, расценивая это, как размышление над его словами, Люциан доверительно продолжил, — тебе совершенно ни к чему все эти заботы. Просто не мешай мне и всё. Взамен я постараюсь, чтобы твоего друга судили гораздо мягче, а если повезет, то и дали самое небольшое наказание.

Аноэль убрал за ухо прядь, мысленно поражаясь его лицемерию — ведь если он заберет Джил, то ничего не сделает из своих обещаний. Он просто разбрасывается словами, которые хотят услышать те, с кем он говорит.

Ветер крепчал, и его порывы становились всё сильней. Полы кожаного плаща Люциана резко разлетались в стороны, а волосы Аноэля взметывались вверх, окружая его лицо белым облаком. Они стояли, меряя друг друга взглядами, но взгляд Люциана медленно становился заинтересованно-задумчивым, и чем дольше он смотрел на мужчину по ту сторону ворот, тем больше крепло это выражение.

Наконец он нахмурился так, что брови сошлись в одну линию, словно был очень озадачен, и, спустя секунду, захохотал. Люциан смеялся так сильно, что на его глазах выступили слезы. Он смахнул их и продолжал хохотать, не в силах остановиться. При этом он продолжал пристально смотреть на Аноэля, словно видя его насквозь — до костей и внутренностей.