Изяслав Кацман - Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

Аганы долго не решались приблизиться к своему вождю и лумаргу. А когда всё-таки набрались смелости и освободили Нардхора из крепких рук колдуна, то увидели, ужас, застывший на лице сына Гвана Змеиное Жало. Кровь уже перестала течь из его рта. Деревянный Меч признаков жизни больше не подавал. Но всё равно, лумарга боялись трогать.

Обессиленные боем, уцелевшие воины Андазира и люди Нардхора - три десятка из восьмидесяти, отправившихся в этот поход - не заметили новой опасности. А даже если бы и заметили, то всё равно не смогли бы ничего сделать. Их было слишком мало против двух сотен вылетевших из-за гребня горы всадников на риси.

IV

Кувандас глядел на тесную кучку талдфаганов и людей Нардхора, надёжно связанных. Опоздал, опоздал - билось в голове. Груда трупов, среди которых колдун-лумарг, мёртвая сестра и кричащий от голода младенец, плод незаконной связи - вот и всё, что удалось застать. Ну и ещё волк, которого пришлось убить - иначе было не войти в башню.

Поздно, слишком поздно верный Андахор с друзьями заехал в поисках хорошей охоты в подлесную деревню, где от местных агэнаяров услышал о таинственном воине, обосновавшемся в башне на перевале. И слишком поздно сообщил об этом ему, Кувандасу.

Он ещё раз окинул цепким взглядом поле боя - нечего сказать, добрый был воин этот лумарг - четыре десятка с собой к трону Проклятого забрал. И ведь не юнцов - всё крепких и бывалых рубак. Скажи кому, не поверят. Да и сам бы не поверил, если бы не увидел своими глазами. Такого бы в зятьях иметь, ну и что с того, что колдун - зато враги бы боялись, и не только враги. А по нынешнему времени не известно, кого больше опасаться - врагов или своих, аганов.

-Да, жаль лумарга - словно прочитав мысли дина, сказал Андахор - Да и госпожу тоже жалко - добавил он следом.

-Андахор - негромко сказал Кувандас - Этих ублюдков кончайте. Оставьте четырёх - двух талдфаганов и двух наших. А остальных с колдуном и сестрой закопайте. Волка туда же положите.

-Может, сначала они могилу выкопают? - спросил Андахор.

-Да, конечно - кивнул сын Великого Князя.

Пленные и воины Кувандаса всю ночь рыли каменистую землю. Брат Дандальви выбрал, не понятно как угадав, то же место, что и гиалиец. На рассвете яма была готова.

В центр могилы на ложе из елового лапника положили Даргеда и Дандальви, справа от лумарга лёг верный Хорг с застывшим навсегда злобным оскалом на окровавленной морде. В голову им накидали оружие убитых талдфаганов. Теперь пришёл черёд пленных: они падали с перерезанными глотками один за другим в ногах гиалийца.

Последние четверо, дрожащие от страха, услышали неожиданно: "Этих оставить. Привезём их в Келен-Коннот свидетелями злодейств талдфаганского дина Андазира и Нардхора, неверного раба ард-дина". Кувандас, махнул рукой. Воины оттащили помилованных от края могилы. Следом за принесенными в жертву кинули трупы убитых колдуном в бою.

Сверху над телами соорудили настил из тонких берёзовых брёвен - так, чтобы между ним и полом могилы мог свободно стоять человек: вдруг кому-нибудь из покойников вздумается погулять.

Быстро закидав настил грунтом, сровняв яму с землёй, аганы приступили к сооружению кургана. Для этого послужила часть земли, вынутая из могилы, а также камни, в том числе из башни. Южная стена убежища Даргеда и Дандальви была немилосердно разворочена и теперь зияла темнотой проёмов.

Воздвижение кургана - невысокого и неровного - закончили поздно вечером. Обложив откосы дёрном и установив ветровой столб, который должен был не позволить покойникам выбраться наружу и причинить вред живым, воины спели погребальную песню.

Кувандас мучился вопросом: достаточно ли этого, чтобы лумарг лежал в земле и не тревожил более никого. Для людей принятых мер - столба и отпевания - достаточно, но кто знает, чем нужно успокаивать колдунов с Запада. Жреца Четырёх, который мог бы разрешить сомнения, под рукой не было. Потому сын ард-дина решил, несмотря на наступающую темноту, покинуть это место - о том, чтобы покойники летали по воздуху, никто не слышал.

Младенец, до того исходивший криком, молчал - Кувандас, поглощённый погребением, не заметил, когда перестал слышать его плач.

-Что с ребёнком? - встревожено спросил он.

-Всё в порядке, дин - сказал пожилой воин, протягивая Кувандасу свёрток с младенцем - Я его накормил топлёным салом, разболтанным с тёплой водой. Когда моя старуха умерла в родах, я своего младшенького так же выкормил. Нам, бедным людям кормилицу найти трудно. Пока не доберёмся до Келен-Коннота, придётся так кормить.