Евгения Кондырева - Дракон

– Давай-давай, встретишь брата за воротами.

…Да, главным здесь был тот, в балахоне. Испытуемая останавливались возле него, и человек, протянув руку, на секунду прикладывал ладонь к её лбу. Короткий знак, и стражник пропускал счастливицу за решётку ворот.

– Скорей бы, – маялась крестьянка.

Несколько томительных минут – и на Эши, обомлевшую от внезапного страха, из-под надвинутого капюшона пронзительно глянули чьи-то глаза. От ладони, коснувшейся её лба, веяло холодом, словно не человеческая плоть это была, а кусок льда. Лёд сверкал в бездонной черноте глаз, заглянувших ей в самую душу.

– Следующая, – тихо сказал человек, и стражник подтолкнул Эши в сторону открывшейся решётки.

– Вот и славно, – донесся до неё голос крестьянки. – Ты идёшь, голубка?

Ноги почему-то сделались ватными, и Эши прижалась спиной к шершавому камню стены.

– Мне надо брата дождаться, – ответила она и сама удивилась, как слабо звучит её голос.

– Ишь, сомлела вся с непривычки… Как зовут тебя?

– Эшия.

– Будете с братом в Твейне, спросите Озис. Там меня все знают.

– Спасибо.

Эши с трудом отлепилась от стены и на прощанье погладила головку ребёнка, от всей души пожелав ему здоровья.

В эту секунду послышался шум въезжающих телег. Проверка закончилась, в крепость входили мужчины.

Озис поспешила к своему старику, а Эши так и осталась стоять на месте.

– Ну, как ты?

От неожиданности она вздрогнула, но рука, коснувшаяся её плеча, была живой и тёплой, а знакомые карие глаза светились заботой.

Криш тревожно заглядывал ей в лицо. Эши улыбнулась.

– Скажи, а у тебя правда есть тётка в Шаспаге?

– Есть, – неохотно ответил ловчий и… покраснел, но занятая своими мыслями Эши ничего не заметила.

– А где Ариф?

– Только что был здесь. – Криш недоумённо оглядывался по сторонам. – Не понимаю.

Толпа быстро редела, но нищего нигде не было видно.

– Куда он мог деться? – Ловчий с досадой дёрнул плечом.

– Наверно ушёл.

– Куда? Обратно в пустыню? Нет, он где-то здесь. Эх, надо было лучше за ним следить. Ладно, никуда не денется! Пойдём, надо осмотреться.

Крепость (а фактически целый город, окружённый стеной) оказалась очень большой. Короткие прямые и узкие улицы Шаспага населяли каменщики, плотники, резчики, кузнецы и кожевенники, о чём торжественно объявляли вывески на стенах добротных домов. Однако в крепости не было ни рыночной площади, ни ратуши. На улицах не слышалось обычного для торгового города шума и гвалта. Казалось, даже дети и птицы ведут себя здесь тише.

Центром Шаспага был огромный четырёхугольник рыцарских казарм с вычурными башнями и узкими окнами-бойницами. Он образовывал вокруг большой каменной площади ещё одну, внутреннюю стену, на вид такую же неприступную, как и внешняя.

Обитатели казарм вставали задолго до рассвета. Их жизнь, подчиняясь строгому военному укладу и столетиями выработанному распорядку, была размеренной и простой.

Состоя на службе у правителей Тразана, рыцари Шаспага тем не менее сохраняли независимость в своих суждениях и взглядах. Именно поэтому Шаспаг был определён как единственно возможное место, где надлежало судить магов и чародеев.

Для этой цели был создан Высший Совет во главе с Рыцарем-Магистром, прошедшим посвящение и сведущим в колдовской науке. Впрочем, считалось, что все рыцари Шаспага не чужды магии, ведь значительная часть их обрядов имела магическое происхождение. На стенах каменных лабиринтов глубоко под крепостью до сих пор сохранились древние письмена и символы, вот только значение их было утрачено за несколько веков, прошедших со дня основания Шаспага.

Когда Кришу было всего пять лет, отец взял их с Бьёрком к родителям своей матери в Тальборг. На обратном пути они навестили двоюродную сестру отца, тётку Далену, бывшую замужем за интендантом Шаспага.

Маленький Кристен был очарован рыцарями в блестящих доспехах, скакавших на удивительных, одетых в броню и бархат лошадях.

Став чуть постарше, Криш всерьёз решил сделаться рыцарем и несколько лет упражнялся с мечом и пикой. Однако Бьёрк весьма скептически отнёсся к этим занятиям. Пожимая плечами, он добросовестно отбивал атаки младшего брата, но однажды взял и отвёл его в замковую конюшню. С того самого дня сердце Кристена было навсегда отдано прекрасным животным, а рыцарский блеск постепенно тускнел, пока не угас совсем.

Но не воспоминания о «рыцарском» детстве много лет спустя заставили покраснеть ловчего. Причина крылась совсем в другом.