Евгения Витушко - Драконий оборотень

Ночь выдалась дивная. Тишина, покой, звезды искрятся алмазной пылью, щедрой рукой рассыпанной по черному бархату неба. И, куда ни глянь — снег, снег, целые горы снега. Одно слово, Ворожейная Ночь. В эту ночь даже нежить, сиречь, упыри да вурдалаки, пребывает в благодушном настроении и преспокойно полеживает себе в своих логовах.

Хороша у повара вишневая наливка, умиротворенно подумал Авдей, неторопливо шагая в сторону конюшен. Надо было проверить кое-что, сторожа навестить, а заодно поглядеть, чем там занимается младший конюший, которому было нынче поручено тщательно вычистить стойла господских лошадок. Несколько неуклюже переваливаясь из стороны в сторону по сугробам, старший конюх добрел до сторожки и заглянул в оконце. Казьмир безмятежно спал, притулившись спиной к деревянной стенке и, чудом, удерживая равновесие на колченогом стуле. Его раскатистый храп мог прекрасно распугать всех воров, как минимум, на версту вокруг. Ладно уж, посторожи еще малость, с усмешкой подумал Авдей и отправился дальше.

Зайдя на конюшню, Авдей медленно прошелся вдоль стойл, попутно заглядывая в каждое, по-хозяйски придирчиво оценивая качество выполнения уборки. Придраться было особо не к чему. Молодец парнишка — справный, конюх одобрительно крякнул.

Дойдя до «апартаментов» хозяйских лошадей, Авдей привычно остановился полюбоваться благородной статью заморских лошадок, за которых его господин в свое время выложил немалые деньги. Пара длинногривых эльфийских д'ариэнов отдыхала, время от времени неторопливо склоняя точеные морды к кормушке, наполненной отборным золотистым овсом. Владыка Элдара купил их специально для своей жены, благородной эльфийки Рэнниэль из долины Фьерр-Эллинн, и уж кому-кому, а этим лошадкам ни в чем отказа не было.

Авдей протянул руку и ласково похлопал белоснежного жеребца по холеному крупу. Тот слегка повернул голову и презрительно покосился на него. Мол, это что еще за вольности?

Весь в хозяина, усмехнулся конюх. Такой же гордый и высокомерный.

Внимание Авдея привлекла тихая возня и непонятный шум, раздающиеся из дальнего конца помещения. Конюх насторожился. Осторожно прокрался вглубь конюшни, предусмотрительно прихватив по дороге прислоненные к стене вилы, и добравшись до пустого стойла, заглянул внутрь…. «Справный парнишка» времени даром не терял, предпочитая молодецкому сну активное бодрствование вдвоем с кухаркиной дочкой. Конюх добродушно хмыкнул на разгоряченную парочку, и, с облегчением вернув вилы на место, так же тихо вернулся обратно к выходу.

На пороге Авдей неуверенно потоптался. Спать идти не хотелось, возвращаться в душное тепло кухни тоже. Он поплотнее запахнул теплый кожух и прислонился к стене. Подышу немного свежим воздухом, а там пойду, сторожа растолкаю, решил Авдей, глядя на бледно-желтый круг луны, похожий на кусок свежего сливочного масла…

Голод гнал ее вперед, заставлял скакать через сугробы, проваливаясь с головой в обжигающе холодный снег, выныривать из него, отряхиваясь и отплевываясь, и снова бежать, бежать…Лапы онемели от холода, внутренности свела болезненная судорога.

Из саднящего горла вырвался хриплый, тоскливый вой.

Тварь издалека почуяла это. Тепло человеческого жилья. Потянув носом, она определила направление и, внезапно преобразившись, стремительно и плавно понеслась вперед, черной неуловимой тенью стелясь над сугробами. Жадно и нетерпеливо поскуливая, она мчалась вперед, нервно вздрагивая от предвкушения. Потому что там, она чуяла, находится то, ради чего она вылезла из своей берлоги в тихую Ворожейную ночь. То, ради чего ее вырвал из сна этот дикий, мучительный голод.

Там, где были люди, там всегда найдется для нее свежая, горячая кровь…

В комнате уже нечем было дышать от дыма ароматических свечей, которыми Ортисса, по своему обыкновению, заставила все пригодные и непригодные для этого поверхности. Сама провидица сидела за столом в центре комнаты, кутаясь в тонкую, богато расшитую шаль из эльфийского шелка, лично подаренную ей Владычицей Элдара. Потрескивание безбожно чадящих фитильков сплеталось с тихим девичьим смехом, мелким бисером рассыпающимся по комнате. Мы трое, сидели у стола. Остальные девушки — дворовые служанки, горничные, судомойки — сбились по углам в перешептывающиеся и хихикающие стайки, терпеливо дожидаясь своей очереди.