Евгения Кондырева - Дракон. Черта

– Как же я рад вам всем! – выдохнул Криш.

И друзья счастливо заулыбались в ответ, словно он сказал что-то смешное.

Узкая песчаная полоска пляжа обрывалась перед отвесными скалами. Созданные ветром и морем причудливые каменные арки глубоко вдавались в море и теснились возле скал, словно неведомые великаны, играя, разбросали по берегу свои каменные игрушки. Но на берегу не было видно других людей.

– Мы одни? – оглянулся Криш. – А остальные, они живы?

– Уцелевшие – там. – Фиджин махнул рукой в сторону камней. – Нас отнесло правее, а «Морской конек» сел на мель возле самого берега, почти в центре.

Прячась за камнями, они долго разглядывали небольшую лагуну, которая была словно создана для укрытия потерпевших бедствие кораблей. Широкая, чистая отмель полумесяцем вытянулась между скалистыми берегами. Срываясь с отвесного берега сверкающим водопадом, в лагуну впадал ручей. Криш зажмурился и с трудом заставил себя отвернуться от дразнящего зрелища. Сейчас бы глоток воды…

Будь у Криша побольше опыта, он смог бы оценить, в какое удивительное место загнала буря беспомощный корабль, но это была первая и единственная бухта, которую он видел в своей жизни.

«Морской конек» лежал на боку на мелководье, и оставшиеся в живых полуголые матросы дружно работали, освобождая корабль от груза. Ветерок доносил обрывки слов, лязг якорной цепи, железных блоков и скрип деревянных катков. Если повезет, то полегчавший корабль с приливом сойдет с мели.

– Думаю, капитан Чет не сильно огорчится, когда не найдет нас среди живых, – произнес лорд.

– Согласен, – кивнул Ригэн.

– С некоторых пор мне совсем не нравятся морские путешествия, – ухмыльнулся ловчий, – да и к капитану Чету я не испытываю особой привязанности. По мне – чем дальше от этой посудины, тем спокойнее.

– Эши?

Она молча кивнула и отвернулась. Беспомощный, с изуродованными остатками мачт «Морской конек» был похож сейчас на выброшенное на берег больное животное.

Криш облизал соленые губы.

– Будет глупо умереть от жажды возле целого моря во–ды. Ух, и повезло же им, – позавидовал он матросам, в распоряжении которых оказался целый водопад.

– Вода наверняка где-то есть. – Прищурясь, Фиджин внимательно разглядывал скалистый берег. – Интересно, где мы сейчас? Нас отнесло в сторону, вот только куда…

– Бедняга капитан, – покачал головой Криш, – он потерял все.

– Но он остался жив, – сухо обронил Ригэн.

– Чудо, что мы все остались живы, – уточнил лорд.

Криш искоса взглянул на мага.

– Однако хорошим моряком оказался этот Чет, – беспечно произнес он.

Ловчий ни на секунду не поверил, что капитан провел корабль через рифы без помощи Ригэна. И то, что никто из них не был ранен, так, синяки да царапины, должно быть, тоже его рук дело.

Ригэн молча пожал плечами.

– А что с тем, другим кораблем? – спросила вдруг Эши. – А если он и правда преследовал нас?

Никто ей не ответил.

– Но если нас… – настойчиво продолжала Эши.

– …это еще один повод не спешить воскресать из мертвых, – вздохнул Фиджин. – Нам лучше пройти вперед, здесь все равно не выбраться наверх.

Стараясь укрыть головы от палящих лучей солнца и увязая в песке, друзья побрели вдоль кромки прибоя, обходя свидетельства вчерашнего шторма. Внезапно Эши радостно вскрикнула и бросилась вперед. На песке лежал маленький темный предмет. Предмет был небольшой, чуть больше ладони.

– Книга?! – изумился Фиджин. – Книга Ригэна!

Эши бережно подняла ее и попыталась стряхнуть налипший песок с мокрых страниц.

– Книга? – разочарованно протянул Криш.

– Я схватила ее в последний момент, я и не надеялась, что она уцелеет!

– Ну конечно, как книгаРигэна , так пожалуйста, – пробурчал Криш. – В воде не утонула, а как нож или фляга – так ни за что! Почему бы нам не найти что-нибудь более полезное, чем несколько листов размокшего пергамента?

– Не ворчи, Криш, – засмеялся лорд. – Конечно, вряд ли ее можно съесть, но, честное слово, в книгах тоже есть кое-что хорошее.

Не слушая их, Эши с бесконечной осторожностью пыталась разлепить страницы. Это была не просто книга… Это были записи, сделанные в темноте маленькой кельи, в неверном свете факелов или призрачном свете луны. Но дело было даже не в них. Книга стала частью ее самой, это была память о Евфании, чьей рукой здесь были исписаны несколько страниц. Это была ее жизнь, ее прошлое, которые милостиво вернуло ей море. Ее , а не той, которой она так неожиданно стала.