Дэвид Геммел - Легенда

– Ладно, ко всем чертям! Говори свою правду.

– Хочешь ли ты услышать ее, человече?

– Брось свои церемонии – говори и ступай своей дорогой!

– Полегче, Рек, – так уж у них заведено, – сказал Хореб.

– Возможно – но что-то больно долго он примеривается испортить мне день. Ничего хорошего от них все равно не услышишь. Сейчас он скажет, что меня заберет чума.

– Он хочет правды, – согласно обряду произнес Хореб, – и поступит с нею мудро и правильно.

– Не хочет он ее, и мудрости от него ждать не приходится, – сказал провидец. – Но судьбу свою он знать должен. Ты не хочешь слышать, как умрешь, Регнак Скиталец, сын Аргаса, и я не скажу тебе об этом. Нрав у тебя переменчивый, и отвага посещает тебя лишь временами. Ты вор и мечтатель, твоя судьба будет долго гнаться за тобой. Ты будешь бежать от нее, но прибежишь обратно к ней. Но ты уже знаешь об этом, Длинноногий, – ночью ты видел это во сне.

– И только-то, старик? Немного за серебряную монету.

– Князь и Легенда бок о бок на стене. В крови и мечтаниях крепость стоит – падет она иль нет?

Промолвив это, старец повернулся и вышел вон.

– Что тебе снилось сегодня ночью, Рек? – спросил Хореб.

– Но ты же не веришь в эту чепуху?

– Что тебе снилось? – настойчиво повторил трактирщик.

– Ничегошеньки. Я спал как бревно. Только проклятая свечка мешала. Ты оставил ее гореть, и она чадила. Поосторожнее надо быть. Мог бы начаться пожар. Каждый раз, останавливаясь тут, я говорю тебе об этих свечках, а ты меня не слушаешь.

Рек молча смотрел, как конюх седлает гнедого мерина. Лошадь не нравилась ему – глаз у нее был зловредный, и она прижимала уши. Конюх, молодой паренек, шептал ей что-то ласковое, дрожащими руками затягивая узду.

– Почему ты не купил серого? – спросил Рек.

Хореб засмеялся:

– Потому что это было бы уж слишком. Ты и так вырядился точно павлин – за тобой все лентрийские матросы погонятся. Гнедой будет в самый раз. – И добавил уже серьезнее: – Да и в Гравене тебе лучше не бросаться в глаза. А лошадь светлой масти видна издалека.

– Сдается мне, я ему не по душе. Видишь, как он на меня смотрит?

– Его отец был одним из самых резвых в Дренане, а мать служила в уланских полках Хитроплета. Лучших кровей и желать нельзя.

– Как его звать? – спросил не вполне убежденный Рек.

– Уланом.

– Улан… звучит недурно. Ну ладно… поглядим.

– Нарцисс готов, хозяин, – сказал конюх, отскочив от гнедого. Лошадь мотнула головой, норовя хватить его зубами, и парень повалился на булыжник.

– Нарцисс! – повторил Рек. – Ты купил мне коня, которого зовут Нарцисс?

– Что такое имя, Рек? – мирно сказал Хореб. – Зови его, как тебе угодно, – но признай, что это великолепное животное.

– Не обладай я столь тонким чувством смешного, я надел бы ему намордник. Где девочки?

– Они слишком заняты, чтобы прощаться с бродягой, который очень редко платит по счетам. Ну все, отправляйся.

Приговаривая ласковые слова, Рек осторожно подошел к мерину. Конь злобно зыркнул на него одним глазом, но позволил сесть в высокое седло. Рек взял поводья, расправил плащ по крупу коня и направил его к воротам.

– Чуть не забыл, Рек! – воскликнул Хореб. – Погоди-ка. – Трактирщик ушел в дом и вынес короткий лук из вяза, оправленного в рог, и колчан с черными стрелами. – Вот. Один гость оставил мне это в счет уплаты. Знатное, похоже, оружие.

– Превосходное. Когда-то я был хорошим лучником.

– Ага. Главное, клади стрелу острым концом от себя. Ну, поезжай – да береги себя.

– Спасибо, Хореб. Ты тоже позаботься о себе – и помни, что я говорил о свечках.

– Буду помнить. В путь, парень. Удачи тебе.

Рек выехал из южных ворот города, когда стражники уже гасили фонари. Ночные тени таяли на улицах Дренана, и дети играли под решеткой ворот. Он выбрал южную дорогу по вполне понятной причине. Надиры надвигались с севера, и самым верным способом избежать войны было устремиться в противоположную сторону.

Пришпорив коня каблуками, Рек послал его вперед. Слева от него восходящее солнце зажгло синие пики восточных гор. Небо голубело, птицы пели, и за спиной слышались звуки пробуждающегося города. Но Рек-то знал: солнце отныне встает для надиров, для дренаев настали сумерки последнего дня.

Он въехал на холм и посмотрел сверху на Гравенский лес, белый и непорочный под зимним покровом. Между тем это место пользовалось дурной славой, и Рек обыкновенно избегал его. Теперь он решился ехать через лес только потому, что ему были известны две вещи: во-первых, все здешние страшные истории связывались с именем простого смертного, и во-вторых, Рек этого смертного знал.