Грим - Облеченные в облако [СИ]

И он рубанул воздух отточенным лезвием, действуя им, словно бритвой Оккама, отсекающей лишние сущности.

Аркадий несколько приуныл. В мечтах и посулах брадобрея вызревала философия новых времен. Что он мог противопоставить такой прагматичной, удобной во всех отношениях парадигме? Идея неопровержимая. Эта бритва — клинок золингеновской стали — так же преждевременно выглядела в привычном ему раю, как и совковая лопата, и возможно, что занесло их сюда одним ветром.

— Невозможно построить счастье на крови и коварстве, — произнес Аркадий не очень уверенно.

— А это мы поглядим. Вот только найдем эту жилу. Дай срок.

— Сроки все уже вышли, — сказал одноглазый. — Ты давай скорее ищи. Пока у нас постоянное чувство голода не переросло в страсть, а страсть в ярость. Ибо природа не терпит пустоты, особенно в желудке, особенно у таких существ, как мы.

— Подведет вас этот бродячий брадобрей, если хочешь знать мое мнение, — сказал Аркадий. — Как и нас подвел этот циркулирующий цирюльник. А если дракон всей своей обескровленной плотью на землю рухнет? Вы же вместе с ним в Аид отправитесь, разве не так? Я, конечно, понимаю ваше стремление к жиле его припасть. Но надо и головой думать.

Предводитель почесал лохматую макушку. Видимо, такое развитие событий и ему самому приходило в голову.

— А к кому же нам припадать? Не к кому, — сказал он. — Кто нас сотворил, тот нас и корми.

— Ну, вам-то положим туда и дорога, но дракона жалко. Он ведь добрый в глубине души.

— Да нет никакой души, — сказал парикмахер. — Пар один да туман. А что может быть в тумане, окромя грибов?

При упоминании грибов Дему аж передернуло. Он вспомнил, зачем он здесь. Надо было разруливать ситуацию. Выбираться из плена. По крайней мере, подать на землю весть о себе. А не пропадать без вести.

— Видишь? — Невзор немного растерянно кивнул на Тупея. — Вот и поспорь с ним.

— Толковый, в ступе не утолчешь, — сказал Селяныч.

— Ты, Аркадий, воду тут не мути. Они ж как дети, — сказал цирюльник. — Теряют сознание при всяком напряжении мысли. Ибо мыслящий мозг несколько тяжелее бездействующего. Так что ты уж лучше их не напрягай. Я за них думать буду.

— Ты что-то уж больно говорлив стал, — сказал Селяныч с некоторой угрозой. — Забыл, многомудрая морда, как я тебя бивнем охаживал? Неделю валялся, раненый от меня.

— Умных не любят, — усмехнулся цирюльник. — Глупыми гнушаются. Лучше придерживаться середины ума. Особенно общаясь с такими безмозглыми.

— Я сейчас твои мозги с обезьяньим дерьмом смешаю, — выдал угрозу Селяныч.

— Это все от питания, — продолжал парикмахер. — На детском питании и мышление у народа детское. Надо на другую пищу переходить. Вместо детского питания недетским кормить его.

— А ну, выходи на бой! — решительно сказал Селяныч.

— А у этого еще дополнительные проблемы, — не смутился цирюльник. — Его баба каждый вечер бьет поленом по голове: он без этого не засыпает.

— Выходи! — зарычал оппонент.

— Ну-ка тихо вы! Прекратите грызню! — прикрикнул на них одноглазый — Тупей и еще тупее…

— Вот подожди, бороду отхвачу, как уснешь. Попрошу твою бабу покрепче тебя усыпить, — сказал брадобрей.

Видно угроза была серьезная. Этот человек, наделенный надменностью, спуску никому не давал. Хамы, как успел заметить Дёма, дорожили своими бородами, как будто подозревали под ними еще большее уродство. Селяныч немного сник.

— Продаст он нас, Невзор, в вечное рабство продаст, — сказал он. — По двойной цене. Вот им и продаст, — он кивнул на Аркадия.

— У них за одного бритого двух небритых дают, — подтвердил парикмахер.

— А ты тоже… Не выступай, — сказал ему предводитель. — И так не пользуешься популярностью.

— Любовь народную заслужить надо, — сказал парикмахер. — Вот погоди, жилу вскроем, тогда…

И он, скверно осклабившись, продолжал совершенствовать инструмент для вскрытия жил, правя его о Дёмин ремень.

— Взволновали вы меня очень. Как бы удар не хватил из-за вас, — обеспокоился Невзор. — Ты, Тупейка, мне пиявку поставь. А вы, — он обернулся к пленникам, — приготовьтесь к мучительству.

— Вам вовсе незачем нас мучить, — сказал Аркадий.

— Может и незачем. Да и нечем. Кнут истрепался совсем. Плеть расплелась. Но порядок есть порядок. А без порядка как? Разброд и анархия. Посидите под дубом, пока мы кумыс пить будем. А я прикажу тем временем новых плетей наплесть. Подумайте, на какую тему мы вас пытать будем. Набирайтесь мужества. Прикажи отвести их под дуб, Селяныч. Свяжите конечности и прислоните к нему. Да приставь недреманный караул. Например, Ленивого. А ты — за мной, — обернулся он к парикмахеру.