Елена Смирнова: Зимние волки полуночи

Криво усмехнувшись своим мыслям, Роллон сел на свободную скамейку в сквере. Запрокинув руки за голову, он от нечего делать начал разглядывать звезды.

Звезды… Айлитен очень их любила. Она мечтала взлететь и раствориться в темном небе, освещенном ими. И, кажется, теперь ее мечта сбылась. Кажется, когда-то, в годы его далекой, как память, юности, он тоже мечтал о подобном. Как давно… иногда ему казалось, что в прошлой жизни, да собственно, так оно и было.

Только вот в Эллегионе созвездия были иными. И луна больше… Роллон вспомнил ту ночь, когда, прогуливаясь по пляжу, случайно увидел танцующую на мокром песке Айлитен. Полная луна как будто пронизывала ее светом, серебря волосы и отбрасывая сияющие блики на невесомое одеяние… он тогда не понял, как она красива и изящна, и как прекрасен был тот танец. Прервавшийся, когда она заметила его. Они тогда сильно поругались… за два дня до ее гибели.

Роллон помотал головой, отгоняя воспоминания. Нельзя думать о тех, кого больше нет. Можно лишь иногда вспоминать.

Однако ему же придется постоянно помнить ее. Потому что он прибыл в эту эпоху для того, чтобы найти того, к кому бы перешла ее сила. И забрать ее… только тогда Айлитен сможет найти успокоение. А он — вернуться назад. Конечно же, он умрет там. Но в историю нельзя вмешиваться. Если он не вернется вовремя, история сделает еще один виток, и Гантрот никогда не вырвется из временной петли. А он должен вырваться. Потому что иначе собьется вся история Земли. Она и так уже на грани. Она встала на эту грань, когда человек из прошлого попал в будущее, нарушив связь времен. А город должен вернуться, ведь с ним будет связана будущая история. И это он знал точно. Потому что сам это видел. Еще давно… там… дома…

Воспоминания давили на голову. Завтра он уедет из этого душного города. В точной такой же… нужно встретиться с Вельндаром. А пока… поезд только днем… можно погулять.

Легко вскочив, Роллон вытянулся и раскинул руки, сливаясь с ночью и устремляясь к звездам. Превращение произошло быстро. Протяжный крик сокола прорезал относительно тихую улицу. А следом небольшая вольная птица взмыла в ночное небо с рассыпанными по нему сияющими бриллиантами звезд.

Меня разбудил звук захлопнувшейся двери. Сонно открыв глаза, я устало уставилась на вошедшего. Парень. Нет, даже мужчина. Выглядит года на двадцать три, но в глубине глаз затаилось что-то такое… словно он прожил уже несколько жизней. Ну вот, а я так хотела ехать одна, без попутчиков. Можно было, конечно, и на самолете, но я люблю их еще меньше, чем поезда. Не знаю, почему. Не люблю и все. И аварий в поездах меньше… тьфу ты! Почему меня сразу на такие мысли тянет? Может, потому что я сама — ходячая авария? Ни дня спокойно и без происшествий прожить не могу. Обязательно ведь хоть что-нибудь, да случится. Особенно в студенческом общежитии хорошо — то затоплю весь этаж, то спросонья заклинание перепутаю, да так, что потом пол-этажа восстанавливать придется. Ругать меня профессора уже устали, а на выпускном наверняка будут просто рыдать от счастья по поводу того, что это чудо в лице меня наконец-то от них уходит. Думают, что освободятся… наивные! Ха-ха, мне еще там работать. Точнее, отчеты сдавать. О проделанной работе. Получив мои отчеты, профессора будут радоваться тому, что все произошло без особых накладок. Точнее, они так думают. За четырнадцатилетний срок обучения у меня ни разу ничего не получалось без накладок. Так что пусть профессора готовят бронежилеты и запасаются касками, у них остался на это еще один год. А потом…

Отогнав мысли, я взглянула на вошедшего через полуприкрытые веки. А ничего… высокий, подтянутый, но не качок, довольно ладный. Черты лица чуть резковатые, очень четкие, да и выражение его было чуть нахмуренным, а может, просто серьезным. Светлые волосы, не слишком короткие, падали прядями челки на лицо. Глаза сине-зеленые, довольно-таки темные. Цвета штормового моря. Никогда еще не видела такого оттенка глаз. Интересно, а какой у него голос? Наверное, под стать внешности — такой же приятный на первый взгляд, но холодный и далекий, если присмотреться. Присматриваться я умела, а на всякий случай еще и принюхалась. От него пахло чем-то… странным, но чем именно, я разобрать так и не смогла. Знаю лишь, что захотелось натянуть одеяло до ушей и не высовываться. Впрочем, ощущение тут же прошло.

— Извини, — наконец произнес парень, закрывая дверь и садясь на диван. Я ему не поверила. Это было сказано тоном человека, не привыкшего просить и извиняться. А начет голоса я угадала — он был холодным и властным, хотя при это в нем проскальзывали какие-то совершенно чужеродные, бархатные нотки. Голос человека, который привык управлять людьми. И почему-то казалось, что не только ими.