Ольга Воскресенская - Не так, как у людей

Умением создавать личины обладало большинство нечисти. Правда, например, другие вампиры предпочитали облик высокого мускулистого красавца или фигуристой фотомодели, чтобы «пища» сама стремилась к встрече с ними. Их не мучили сомнения или угрызения совести. Люди для них — просто средство удовлетворения голода и развлечение. Вампиры считали себя высшей кастой, в которой Алекс был парией. Еще бы! Единственный вампир с человеческой душой. Он был чужим для всех — и для людей, и для демонов. Вампиры предпочитали не замечать его, забыть о его существовании. Они давно поняли, что связываться с Алексом — себе дороже. На них-то осиновые колья и заклинание Острой Осины действовало безотказно. Алекс ради эксперимента собственноручно проверял, ранит ли других осиновая древесина. Теперь вампиры обходили его десятой дорогой, а при встрече нос к носу большинство из них непонятно в чем извинялись, пятились задом или просто разворачивались и убегали со всех ног. Алекса это вполне устраивало, так как общаться с ними желания не возникало.

Трехсотлетний вампир, уже в который раз, вздохнул перед пустым зеркалом и медленно побрел обратно в комнатушку. Ему предстоял очередной самостоятельный урок испанского. Он давным-давно решил для себя загружать мозги иностранными языками, чтобы не сойти с ума окончательно от грустных мыслей и несбыточных желаний. Алекс уже мог похвастаться великолепным знанием английского, немецкого, французского, арабского, греческого и японского. Попытка изучения ки тайского с треском провалилась. Каждый раз, произнося фразу на этом языке, он начинал смеяться над ее звучанием в собственном исполнении. Лепечущие слова в его понимании так не вязались с его нынешним обликом и сутью, что Алекс после очередного приступа хохота навсегда запретил себе заниматься китайским.

Страшенно хотелось спать. Глаза непослушно закрывались сами собой, а вывих челюсти от зевоты я должна была получить еще два часа назад. Бессонная ночка, похоже, не прошла для меня бесследно. Я изо всех сил попыталась сесть прямо и придать лицу осмысленное выражение. Скорее всего, для взгляда со стороны мои усилия не принесли видимого результата. Да и кому это нужно? Сейчас вовсю шла консультация к экзамену. Вряд ли специалист по трудовому праву рассмотрит меня вверху на последнем ряду лекционной аудитории.

Мой конспект на сегодня ограничивался странными неуверенными и неровными палочками, точечками и волнистыми линиями, узнать в которых знакомые слова было почти невозможно. Эту мысль разделяла и сидящая рядом Дашка. Она так и заявила, что моя писанина похожа на шпионскую шифровку, которая поставит в тупик любую спецслужбу мира. Но напрягать руку и писать понятнее все равно ужасно не хотелось. Даже надписи на крашеной столешнице передо мной и то выглядели четче, чем конспект. Рядом с тетрадкой красовался ровный квадрат с ярко-черной круглой кнопкой внутри, вычерченный неизвестным лицом явно по линейке. Надпись под ним гласила: «Кнопка автоматического выдворения надоевшего преподавателя из аудитории (если не срабатывает — операцию выполнить вручную)». Я хмыкнула и надавила в центр кружочка, надеясь, что какие-нибудь высшие силы сжалятся надо мной сегодня, и лектор нас срочно покинет. Как и следовало ожидать — не вышло, рекомендацию, приписанную в скобочках, пробовать, естественно, не стала, иначе сдача зачета для меня рисковала бы вылиться в крутые разборки.

Под конец лекции я, очевидно, все-таки задремала, так как проснулась от чувствительного тычка локтем в бок от Дашки и дополнительного «тихого» требования просыпаться.

— Мэл, подъем! — гаркнули подруги хором с обеих сторон от меня.

Пришлось прореагировать — встать на ноги и сделать вид, что проснулась и полна энергии. Я вместе с подругами вышла из института и даже вполне беззаботно протопала три квартала, а дальше мы расстались. Юля и Даша торопились по домам готовиться к экзамену, а мне необходимо было отправляться на встречу с Сергеем Ивановичем. Сейчас для меня гораздо важнее было научиться защищать собственную жизнь, а не зубрить ненужные фразы.

Идти по улице было страшновато, зная, что из любой подворотни за мной может наблюдать оборотень. Я тщательно оглядывалась по сторонам, шарахаясь от каждого прохожего. Мимо перекрестков шла по самому краю тротуара, по бортовым камням дороги, опасаясь, что из-за угла меня цапнет оборотень. Таким образом удалось дойти до парка. На входе я осмотрелась и решила вооружиться. Кривая коряга, валяющаяся под акацией, меня вполне устроила. Дальше я шествовала по злополучной аллее. Размахивая палкой, как малолетний хулиган. На небе ярко сияло солнце, ветер лениво шелестел зелеными листочками, — все казалось таким спокойным и умиротворенным, что в реальность ночных приключений верилось с трудом.