Олег Серёгин - Дети немилости

Пока я думал над этим, Эррет скрылась, и почти немедля на ближней тропке меж розовых кустов показались Кайсен и Ларра, предававшиеся мирной беседе.

Стоило, конечно, еще поразмыслить: оценить вероятности, просчитать намерения. Но ход событий все ускорялся. Казалось, медлить нельзя.

Арки твердо заявил, что будет сопровождать меня – и я решился.

...В первый миг я счел, что Кайсен ошибся в начертании заклятия и мы угодили на другую сторону земного шара.

Здесь была ночь.

И зима.

Ветер швырнул мне в лицо горсть колотого льда. То, что я принял за взрытые неведомой силой сугробы, оказалось высокими степными травами, от корней до метелок покрытыми толстым слоем инея. Пальцы мгновенно онемели от холода. Над головой угольное небо прорезали сполохи синих молний. Только на горизонте угадывалась узкая полоска дневного света. Подняв глаза, я понял, что в небе висит плотная, низкая, совершенно черная туча; она ощущалась как нечто тяжелое, сродни камню.

Туча сотрясалась, словно тело в судорогах.

Атергеро вышел из человеческой формы...

«Полынь», упрощенная модификация «звездного доспеха», расшвыряла в стороны град, паривший в наэлектризованном воздухе, и сошлась над головой стеклянистым куполом. Схема не была непреодолимой преградой – сквозь нее проходил даже ветер. Но в Хоране я пользовался этой же «полынью» - ее хватало, чтобы менять траекторию полета снарядов. «Неужто недостаточно?» - подумал я, оглядывая черное небо и заснеженную степь. Какова природа активности истинных демонов?..

- Мы почти в эпицентре! - перекрывая вой ветра, прохрипел Кайсен. Трость его оказалась ножнами меча; он извлек клинок, вонзил его в землю и стоял, крепко держась за эфес. – Взгляните направо, государь. Это не холм. Это то, что осталось от села Рефени. Демон направляется к Гентерефу.

«Бесов старик, - подумал я. – Он все еще пытается меня испугать?» - и крикнул:

- Вы неосторожны, господин Кайсен!

- Я рассчитывал выйти на солидном расстоянии от господина Атергеро, - отозвался тот с искренней досадой. – Но он движется слишком быстро!

Я снял с левого обшлага «крыло лебедя», согревающую схему. Не думал, что в Ожерелье песков в нем возникнет нужда... Ткань начала теплеть. Я стащил мундир с плеч и заставил Юцинеле надеть его. В своих летящих шелках она уже посинела.

Итаяс сощуренными глазами рассматривал небо. Он точно не чувствовал мороза.

Куда больше, нежели резкий холод, меня занимали возмущения магического поля. Обычно их фиксируют механизмы – человеку почти невозможно выдрессировать свои чувства до нужной тонкости, в древности это умели, но секреты тех школ утеряны... если не сохраняются шестым сословием. Энергия Атергеро была так велика, что нестабильность поля чувствовал даже я. «А ведь это только намек на мощь Истока, - пришло мне в голову, - и Лаанга сильнее демона на несколько порядков. Почему в Башне Бездны воздействие не ощущалось?»

Размышляя о Лаанге, я повторил свое защитное заклятие. Теперь я вкладывал в него все силы, какие мог. Синие линии потянулись за пальцами в воздухе, вокруг запястий заплясали браслеты из искр. Загораживаясь локтем от ветра, подошел Аргитаи, взял меня за плечо.

- Мори, выпусти меня.

- Зачем?

- Ты не удержишь «полынь» на четверых.

- Ты во мне сомневаешься? – полюбопытствовал я.

- Бес! – фыркнул Арки. – Вечно я попадаю из-за тебя в переделки.

- Еще бы. Ты же мне присягал.

Сказать по чести, мне и впрямь было довольно трудно держать схему. Пожалуй, где-то поблизости пролегал предел моих магических дарований. «Что теперь? – подумал я с долей раздражения. – Таянец предсказал нам успех. Но как воздействовать на Атергеро, если он сейчас даже не антропоморфен?»

- Это было неразумно... – сказал я вполголоса.

Кайсен расслышал.

- Нет! – торжествующе ответил он. – Мы уже добились успеха, государь! Посмотрите, электрическая активность падает.

Только теперь я увидел, что Юцинеле, оскальзываясь, упорно идет куда-то по обледенелой земле. Я не сразу понял, о чем говорит Великая Тень – я не знал, на что он обратил внимание; но Госпожа Выси, кажется, понимала...

Потом это стало заметно всем.

Молнии в плотном теле тучи вспыхивали в определенном ритме; этот ритм замедлялся. Светлая полоса на горизонте становилась шире.

Таянка остановилась и подняла лицо к небу. Она заговорила. Ветер относил ее слова – мелодичную, распевную горскую речь со странными интонациями. Юцинеле словно пела, повторяя одни и те же фразы: взлет мелодии, падение, повторение одного мягкого, бархатистого звука. Итаяс склонил голову к плечу, улыбка его стала нежной – он любовался сестрой. «Невероятно!» - проговорил Аргитаи у меня над ухом.