Олег Серёгин - Дети немилости

- Господин Кайсен, - спросил я, - вы не убрали сеть из Лациат, как я распоряжался?

Великая Тень смиренно потупился. Итаяс взирал на него с интересом.

- Мы начали свертывание, - очень фальшиво сказал Кайсен.

Аргитаи резко выдохнул, но промолчал. Долг рождения обязывал князя Мереи отдавать приказы Тени Севера; я представил, каково приходилось прямодушному Арки с господином Анартаи, и посочувствовал ему. Анартаи был еще похуже Кайсена.

- Хорошо, - сказал я. – Остановите свертывание. Генерал Эрдрейари сулил мне Пещерного Льва в клетке. Вы способны исполнить его обещание?

- Разумеется, государь, – Кайсен улыбнулся. Мысль ему явно понравилась.

- Лев нужен мне живым и здоровым.

Кайсен перевел взгляд с меня на Итаяса и кивнул. На лице горца промелькнуло странное выражение, но тотчас он снова улыбнулся – от уха до уха. Улыбка походила на оскал.

- Император, - сказал Итаяс; ему точно нравилось произносить это слово, он понижал голос и растягивал гласные, - император очень обеспокоен... Хочешь знать, о чем думает старик, император Морэгтаи?

В глазах Кайсена сверкнула сталь, на старческой дряблой шее выступили жилы. Немедля Великая Тень овладел собой и печально насупился, точно готовился услышать несправедливое обвинение. Но с притворством он опоздал: Итаяс издевательски хмыкнул, смерив его уничтожающим взглядом. «В списке покойников господина Кайсена, - понял я, - некий таянский дикарь переместился на одну из первых строчек. Если пустить дело на самотек, Кайсен его, пожалуй, убьет». Втайне любуясь картиной, я пожал плечами.

- Нет. Но мне любопытно, о чем думаешь ты.

Глаза Итаяса потемнели, верхняя губа вздернулась.

- Если хочешь скормить моего отца кому-нибудь, скорми его Великому мертвецу, а не чумной крысе.

По лицам гвардейцев я видел, что те понимают горскую гордость и на месте Итаяса просили бы о том же. Кайсен добродушно покивал. Он тоже это видел.

- Ты предпочитаешь видеть отца живым или мертвым? – спокойно спросил я.

- Свободным.

- Да будет так, - сказал я. – Господин Кайсен, приказ отменен. Мы оставляем каманара его судьбе.

На последнем слове я понизил голос и без улыбки глянул на Итаяса.

Тот сплел пальцы скованных рук; костяшки их побелели. Лицо горца стало непроницаемо-спокойным, подбородок надменно вздернулся. Итаяс меня понял. «Он действительно чувствовал это, - подумалось мне. – Я был прав. Он поверил». Я не знал, к какому решению пришел Воин Выси и пришел ли, но он был в замешательстве.

И легко же оказалось привести его в замешательство; только что на выпад тени Итаяс ответил грубой издевкой, а я одним словом вызвал в нем смятение... «Да ведь он не умеет держать удар, - осенило меня. – До сих пор он предугадывал любой поступок, любое слово тех, кто окружал его. Он не знал, что такое неожиданность. Мои действия он предсказывать не может и передо мной теряет уверенность в себе». Меня охватило искушение ударить еще раз и другой, чтобы закрепить урок; к счастью, я сдержался. Не стоит злоупотреблять этим оружием – другого оружия у меня нет.

Но станет ли Итаяс отвечать?

- Что до иных судеб, - спросил я, - Итаяс? Ты дважды предсказал появление атомников. Куда они летят?

Таянец утомленно вздохнул.

- В Рескидду, - лениво ответил он.

- Они долетят?

Горец скользнул взглядом по моему лицу и уставился в окно. Ветер играл пышными ветвями, солнце светило ярко, жаркой лазурью горел высокий небесный свод.

- Долетят, - сказал Итаяс, - если пожелаешь.

Аргитаи не выдержал.

- Что это значит? – потребовал он. – Отвечай ясно!

Углы итаясова рта снова поползли в стороны, глаза стали наглыми и точно стеклянными. Я мысленно выругался. Для Кайсена я был глупым мальчишкой, и Великая Тень спокойно смотрел, как Итаяс изощряется в непочтительности; потому-то я и не желал присутствия при допросе Эрисена – принцу невозможно было бы объяснить, почему я допускаю это. Но Аргитаи видел во мне государя. Он возмутился.

Итаяс с ухмылкой разглядывал князя Мереи; в приступе гнева северянин впился пальцами в спинку моего кресла и подался вперед. Я поднял ладонь.

- Чего я пожелаю, Итаяс?

Состроив гнусную мину, тот уставился в потолок.

- Некий человек, - сказал он, - в северном городе ждет слова Лиринне. Он ничего не может решить без этого слова. Он получит слово. Но слишком поздно.

- Почему? – сдерживая нетерпение, спросил я. – Почему сообщение запоздает?

Итаяс посмотрел на меня сквозь ресницы.