Анна Клименко - Сказочник

– Пустое, – отмахнулся жрец, – все дело в том, что попасть к Вратам должен именно я... Иначе все потеряет смысл. Ты не сможешь сделать того, что должен сделать я, понимаешь?

– Но... – Шеверт хотел напомнить о Царице, и о других серкт, но Хофру перебил его.

– Если это будет кто-то другой, то история серкт может и не измениться. Мне важно попасть именно в тогда, когда разбилось зеркало... А потому со мной ничего не должно случиться. Не должно!

И, задумавшись, Хофру умолк.

– В тогда? – переспросил кэльчу.

– Да. – жрец кивнул и отвернулся.

Он сидел боком к Шеверту, подперев кулаком щеку и откинув назад слипшиеся косицами волосы.

"Значит, в тогда ", – подумал кэльчу.

Пожалуй, кое-что начинало проясняться во всей этой дурацкой истории с Ключом.

Шеверт проснулся до рассвета оттого, что начали донимать комары. Зло шлепая себя по щекам и по лбу, он сел, хмуро огляделся – Хофру, оказывается, уже возился с искателем.

Священнодействие, как и раньше, заключалось в том, что жрец укладывал шар в небольшую ямку в земле, становился над ним на колени, протягивал вперед руки – едва не касаясь искателя кончиками пальцев. В таком состоянии Хофру мог пребывать несколько минут, час или больше – в зависимости от того, что видел в дымчатых глубинах странного прибора.

Шеверт заглянул в лицо жрецу и отпрянул: на сей раз, похоже, тот и не ложился вовсе. Щеки запали, в углах рта обозначились глубокие складки, глаза – остекленели, словно у мертвеца... Но при этом Хофру дышал, и пальцы чуть заметно подрагивали, словно улавливая движение легчайших невидимых струн.

– Что уставился? – тяжелый и мутный взгляд жреца переполз на Шеверта.

– П-прости.

Оказывается, Хофру все видел вокруг и замечал. Шеверт, смутившись, отошел, затем и вовсе присел над угасшим костром. Руки сами собой потянулись к веточкам; пока угли горячи, можно подбросить хвороста, вскипятить воды...

– Не нужно, – отрывисто сказал жрец, – мы вылетаем. Сейчас же.

В его низком и хриплом голосе Шеверт услышал нешуточную тревогу. Хотел спросить, что произошло этой ночью – но не посмел. Хофру принялся торопливо собираться, приторочил мешок к седлу.

– Ты оглох, Шеверт? Вылетаем. Немедленно.

– Да, да, – кэльчу закивал послушно, принялся совать котелок в мешок – но от волнения пальцы плохо слушались, и упрямая посудина зацепилась за шнуровку.

Он только съежился, когда жрец метким пинком отправил и мешок, и котелок в кострище.

– Немедленно, – прошипел Хофру.

Развернувшись, он почти бегом направился к крылану. Кэльчу кое-как заставил себя подняться с колен, подхватил начавший тлеть мешок и затрусил к своему «летуну» – как их называли серкт. Под сердцем начало покалывать, и это был дурной знак, но Шеверт все-таки отвязал зеленую тварь, забрался в седло, сунул ноги в стремя...

«Покровители! Что же такого стряслось?» – и, словно ответ на вопрос, ниоткуда пришла мольба – «Боги, спасите ийлура!»

Крылан Хофру, нещадно подгоняемый хлыстом, резко взмыл в воздух. Шеверт ткнул и своего в бок, уцепился за седельную луку. В лицо дохнуло свежестью утреннего неба, ветер попытался сорвать куртку, забился холодным ершом за ворот...

Итак, что-то случилось. Хофру углядел в своем шаре опасность, и, хоть и не сказал ничего, Шеверту было ясно: Андоли могла в любую минуту оборвать жизнь Дар-Теена. Элеана, чужачка, предательница... Змея, которую пригрели за пазухой миролюбивые кэльчу... И – вот ведь странно! – Шеверт поймал себя на том, что почти перестал испытывать ненависть к секрт, которые словно воплотились в жреце Хофру. Но, ни секунды не сомневаясь, кэльчу вогнал бы нож под ребра Андоли.

«Покровители, избавьте от наваждения», – он зажмурился.

Ненависть, испепеляющая рассудок – это плохо. Так нельзя. Нужно, чтобы мысли всегда были размеренны и прохладны, как лесной ручеек в летнюю пору – тогда все будет правильно. Все разложить по полочкам, обдумать... Почему Андоли поступает именно так? Быть может, она не так уж и виновата, быть может, ее заставляет Царица серкт?

«Но разве может быть что-то хуже предательства?» – Шеверт зажмурился. – «Что могла пообещать ей Царица?»

Он вдруг вспомнил, как Андоли робко положила ему ладошку на плечо. Тогда, перед спальней правительницы серкт.

«Дети ждут тебя, Шеверт...»

И все это было сплошь лицемерием, от начала и до конца... Где же твое истинное лицо, бескрылая элеана?

Летун Хофру нырнул вниз, складывая крылья, и Шеверту не оставалось ничего иного, как последовать за ним.