Анна Клименко - Сказочник

Существа еще постояли-постояли, издавая тихий клекот, а потом четыре черных панциря, лапы, клешни, хвосты – все смешалось в один клубок, и лес наполнился скрежетом, рычанием и неестественно высоким визгом, от которого хотелось зарыться в землю.

Шеверт зажал уши ладонями. Лежа тихо-тихо, как мышонок, он безнадежно пытался понять, который из монстров – жрец Хофру, но потом плюнул на это и просто стал наблюдать за схваткой.

Во все стороны полетели ошметки плоти вперемешку с кусками изломанного панциря, как будто серкт угодили в старую добрую камнедробилку. Клубок распался сам собой: от сердцевины отвалились три плоских черных панциря, и вот уже последний живой монстр издал воинственный клекот над телами поверженных врагов... А затем черной молнией, взрезающей ночь, рванул куда-то в лес.

Шеверт тихо помянул Шейниру.

Он, конечно, с самого начала знал, что в этой драке будут победители и побежденные, но чтобы вот так?..

– Хофру, – неуверенно позвал Шеверт.

«А как же двадцать шагов? Или он... уже мертв, а я – свободен?!!»

Напрочь позабыв о том, что над ним – гигантский кактус, Шевер пополз вперед, разодрал вкровь руку и, с трудом переводя дыхание, присел над первым телом.

На поляне неподвижно лежал серкт, и кровь уже не сочилась из глубоких колотых ран.

– Хофру? – борясь с омерзением, Шеверт повернул к себе голову убитого.

В этот миг слабый лунный свет пробрался сквозь кроны и скользнул по лицу серкт. Шеверт разжал пальцы и выругался: вместо лица перед ним была черная, словно лакированная маска, сгладившая до неузнаваемости и нос, и скулы.

– Проклятье, – кэльчу сплюнул под ноги, выпрямился.

Двое оставшихся серкт были примерно в том же состоянии, что и первый – не разобрать, кто есть кто...

Он отряхнул руки, продолжая озираться по сторонам. Ясное дело, надо было бежать отсюда. Тот жрец, что удрал в лес – наверняка это был не Хофру. Следовательно, он, Шеверт отныне был свободен и мог отправляться на все четыре стороны...

Кэльчу присел на поваленное бревно и обхватил руками голову. Свободен? Ха! как бы не так!

И он еще смеет думать о собственной свободе, когда предательница Андоли (тьфу, даже имя ее вспоминать не хочется), может убить доброго и простодушного, как дитя, Северянина!

Но тогда...

– Как же мне найти их? Как?!! – Шеверт и не заметил, что прошептал эти слова.

Его взгляд скользил по поляне, по разоренному кострищу – угли быстро остывали, мерцая в сырой траве злыми звездами. Крыланы, которых завершившаяся схватка ничуть не взволновала, продолжали спокойно лакомиться сочными побегами, там, чуть дальше, под деревом были свалены вещи Хофру.

– Искатель, – пробормотал Шеверт себе под нос, – жрец пользовался им, чтобы следовать за ийлуром...

«А ты с ним как думаешь управляться?» – ехидно спросил он себя. Ответа не было.

Но кэльчу все-таки поднялся, еще раз оглядел неподвижные тела жрецов и побрел к мешку Хофру.

Над лесом повисла тревожная тишина – если бы не яркая луна, можно было бы подумать, что вот-вот начнется гроза. Шеверт развязал шнурки, осторожно запустил руки внутрь мешка. Пальцы тут же наткнулись на жесткую лепешку, которых жрец набрал в дорогу предостаточно, чтобы не голодать.

– Вот ведь как получилось, – шепнул кэльчу, словно бы оправдываясь перед Хофру за то, что роется в его вещах. Конечно, сожалеть о серкт было глупо и даже более того, немыслимо – но Шеверт брезгливо думал о том, что негоже обирать мертвых, даже если этот мертвый – враг.

Наконец кэльчу нащупал бок искателя. Неестественный холод шара пробирался даже сквозь бархат мешочка, покалывая подушечки пальцев.

«Возьму его, пищи и воды», – решил Шеверт, извлекая в ночь сокровище Хофру.

Он по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, как работает эта штука, но – «как-нибудь разберемся, даже без помощи Покровителей».

– И что ты с ним будешь делать, о многомудрый? – прозвучал над ухом вкрадчивый голос.

Голос слишком рано похороненного Хофру!

Шеверт так и думал, что сейчас разъяренный жрец сотрет его в порошок. Неосознанно втянул голову в плечи и также неосознанно прижал к животу хрустальный шар.

– Повернись, – тихо приказал серкт. Так, что мурашки по коже забегали.

Не оставалось ничего иного, как молча повиноваться; Шеверт исподлобья взглянул на жреца – Хофру, как ни в чем не бывало, стоял перед ним, жив-здоров. Жреческую хламиду он утратил, оставшись в одних холщовых штанах, и энергично обтирался какой-от тряпкой. Шеверт быстро глянул на плечо серкт: от раны остался вспухший сине-багровый рубец.