Питер Бигл: Тихий уголок

Но ворота, как выяснилось, были всего лишь воротами, а острия над ними преизрядно заржавели. Грузовик слегка задел их, проходя мимо, потому что Кампос на мгновение убрал руку с руля, чтобы вытереть нос. А затем уже под колёсами была новая дорога, и ворота остались позади. И постепенно мистер Ребек начал осознавать, что всё стоит, упершись головой в потолок кабины, что миссис Клэппер по-прежнему держит его руку, а Кампос так и не прервал своего низкого монотонного мурлыканья. Мистер Ребек сел, но не обернулся.

– Получилось, – сказал он миссис Клэппер. – Получилось.

– А я даже дыхнуть боялась, – призналась миссис Клэппер. Голос у неё был очень усталый.

Мистер Ребек выглянул в окно. Он был захвачен зрелищем домов и автомобилей, припаркованных у обочины.

– Где мы? – спросил он.

– Это Йоркчестер, – сказала ему миссис Клэппер. Она указывала рукой куда-то мимо него. – Вон там живет мой врач. Чудесный человек, только у него дурно пахнет изо рта, словно рту тысяча лет. Вы бы подумали: он врач, а врач мог бы что-то сделать, но – нет. Прекрасный человек. Он играет на скрипке. Ребек, я так беспокоилась. Я думала, что с ума сойду.

– Всё в порядке, – сказал мистер Ребек. Он откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза.

– А я не знала, что делать. Я думала: Боже мой, я заставлю его это сделать, я тащила его сюда всю дорогу, посмотрите, как он испуган. Если с ним что-нибудь случится, это твоя вина, вздорная ты баба. Ребек, вы уверены, что нормально себя чувствуете? Вы не очень хорошо выглядите.

– Я себя чувствую прекрасно, – сказал мистер Ребек. Они ехали под наземной железной дорогой, которая огибала кладбище. Грузовик подпрыгивал на булыжнике, так близко проезжая мимо столбов линии электропередачи, что почти задевал их. В свете фар они выглядели красновато-серыми. Они были разрисованы густыми брызгами краски, которая затвердела снаружи, но оставалась полужидкой внутри. Было темно, как и положено в четыре утра, но на некоторых магазинчиках вдоль дороги всё ещё горели неоновые вывески, а окна их ярко светились на темных и пустынных улицах.

– А знаете, – сказал он, – я всегда думал, что должна быть снисходительность к жизни. Это было очень важно для меня. Иногда я говорил себе: когда мир научится снисхождению, я вернусь назад, не раньше. Я видите ли, думал, что узнаю, когда.

Пустое такси вырвалось вперед, когда они остановились у светофора. Кампос по-разному относился к светофорам, иногда он перед ними и останавливался. И вот водитель такси с мистером Ребеком глазели друг на друга с искренним любопытством, пока не загорелся зелёный, и такси не пропало между столбами, словно олень среди деревьев. Кампос повернул налево и поехал по длиной мощёной улице, застроенной домишками на два семейства каждый. В одном из них горел свет, и средних лет женщина стояла у окна. Глаза у неё были усталыми, но она мило улыбнулась, когда грузовичок прогромыхал мимо.

– Вот я и оставил кладбище, – продолжал мистер Ребек. – Безо всякой гарантии, что мир вообще изменился к лучшему. Фактически, я уверен, что нет. Ни в каком сколько-нибудь существенном отношении. Но по некоторым причинам это меня больше не беспокоит. Во всяком случае, в данный момент. Возможно, завтра или чуть позже будет иначе. А в данный момент всё, что меня печалит – это чувство, что я растратил впустую почти двадцать лет жизни. Они бы не оказались потрачены впустую, если бы я чему-то научился, если бы я стал лучше, благодаря этим годам. Но я – таков же, как был, только старше, и поэтому чувствую утрату. А утрата для меня – ужасная вещь. Вроде преступления.

Говоря это, он был уверен, что миссис Клэппер с ним согласится, но был также уверен, что она передёрнет плечами и скажет: «Хорошо, значит вы потратили время? Так что? Что вы можете с этим поделать? По крайней мере, вы не заболели и не умерли, слава Богу. А что ещё тут скажешь?» Ему необходимы были её разуверения.

Вместо этого она медленно проговорила:

– Все тратят время. Немного там, немного тут. Вы просыпаетесь утром, оно такое яркое и светлое, вы спрыгиваете с кровати и говорите себе: «Сегодня – тот самый день. Сегодня я собираюсь стать великим человеком». Затем выглядываете из окна и видите на тротуаре хорошенькую девушку – бз-з-з… – надели штаны, надели рубашку, бежите по лестнице, «Привет, это не вы уронили?» А сами себе говорите: «Хорошо, значит, я завтра стану великим человеком. Кто когда-либо чего-либо добивался сразу? Возможно – завтра. А в четверг – наверняка…» Скажите мне, Ребек, а это не называется тратить время?