Мария Гинзбург - Погасить Черное Пламя

– Привет, – сказал Ульрик, подходя к парочке.

Кулумит кивнул. Затем он обвел медленным взглядом выстроившуюся череду повозок. На его лице начало проступать понимание.

– Ты же сказал, там большая пещера, – робко сказала Урсула.

Кулумит громко откашлялся.

– Большая, – сказал он с непонятной интонацией.

Ситуацию спас окровавленный эльф.

– Амарт, – непонятно сказал он и засмеялся. – Амарт…

– Вы не будете возражать, если я тут прилягу? – осведомился раненный у Урсулы. – Голова что-то кружится.

– Конечно, забирайтесь, – хриплым, бандитским голосом, совершенно не вязавшимся с ее миловидным личиком, произнесла эльфка.

Ульрик помог эльфу с разбитым лицом подняться на подножку. Когда раненый оперся на плечо столяра, его сильно качнуло, и он почти что свалился на дно коляски, в теплые и мягкие одеяла.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кулумит встревожено.

– По сравнению со Змееславом, неплохо, – глухо ответил тот из одеял и добавил, обращаясь к Урсуле: – Меня зовут Шенвэль.

Эльфка, с осторожным любопытством глядя на распростертого у ее ног мужчину, тоже представилась.

– Поехали, что ли? – осведомился Шенвэль.

Кулумит сел на козлы, пристроил рядом поставец, и места для Ульрика не осталось. Столяр несколько мгновений разглядывал дорогую эмаль и башенку на откидывающейся крышке.

– Может, положим его в мешок? – предложил Ульрик.

Кулумит кивнул. Жбан переместили в мешок, убрали назад. Ульрик устроился рядом с рыжим эльфом и взял в руки вожжи. Столяр стегнул лошадей, и коляска тронулась. А за ней – и весь караван. Ульрик с интересом посматривал на рыжего эльфа, но молчал.

«Ты знаешь, кто твой рыжий любовник?», телепатировал брат Урсуле.

– Странная ситуация сложилась с налогами, – сказал Черное Пламя.

Император принял старшин рабинских цехов в тронном зале. В качестве особой милости он вышел к гостям в человеческом облике. Император попросил старшин придти вместе с помощниками, и таким образом Ульрик впервые встретился с Черным Пламенем лицом к лицу.

– Я к тому, что их поступает в казну все меньше и меньше, – продолжил Черное Пламя.

Тишина в зале стояла гробовая. Было очень душно, словно не пышная золотая осень заглядывала в прорубленные под самым потолком многочисленные окна, а безжалостно горячая макушка лета.

Черное Пламя протянул руку к столику из черного дерева. На нем стоял высокий жбан, украшенный дорогой эмалью, с забавной башенкой на откидывающейся крышке. Император налил себе холодного квасу в серебряный стакан с чернью.

– Неужели горожане перестали бить тарелки и миски? – спросил Черное Пламя. – И больше не ломают табуреток об головы друг друга на семейных праздниках?

Он усмехнулся, обвел присутствующих взглядом, от которого, несмотря на жару, холод продирал до костей. Ульрик ощутил всю нечеловеческую сущность императора, которой было тесно в потасканном плаще человеческого облика. Черное Пламя отпил кваса. Старшина цеха столяров, сидевший рядом с Ульриком, громко и судорожно сглотнул.

Из замка его молодой помощник вернулся с повышением, но отнюдь не обрадованный таким поворотом событий. Черное Пламя, приняв свой истинный вид, разорвал по одному старшин всех рабинских цехов на глазах у остальных, кому милостиво была дарована жизнь.

Пока.

«Кулумит мне не любовник», сердито ответила Урсула. – «Пару раз встречались…»

«Он из тех парней, что распотрошили брюхо императору», сообщил Ульрик.

«Я знаю», телепатировала сестра.

Ульрик тихо засмеялся. Урсула пнула его ногой в спину, но брат продолжал мысленно хохотать. Сестра его была красива, обаятельна, и финансово независима. Короче говоря, ничто не мешало ей рыться в ухажерах, как в сору. Иногда она рассказывала брату о своей личной жизни. Неизменно оказывалось, что у одного из претендентов слишком длинный нос, другой совершенно не обучен галантной беседе, а третьему нужны только деньги, которые приносит ее ателье.

«Так вот кого тебе было надо», думал столяр. – «Не купца, не поэта, не красавца, а заговорщика! Героя! Борца! Ну надо же! Ну наконец-то!»

«Перестань», зло телепатировала сестра. – «Я все слышу».

Ульрик повернул коляску, следуя изгибам набережной, и оказался в толпе оборванцев. Похоже, они ждали беженцев – иначе чем еще объяснить, что они стояли так тихо на перекрестке, а тот из них, что оказался ближе всех к повозке, ничуть не удивился, а тут же ловко схватил лошадь под уздцы. Эльф обернулся. Из боковой улочки, которую обоз миновал чуть ранее, тоже высыпали серые в предрассветных сумерках тела, укутанные в живописные лохмотья. Эльфы были окружены.