Андрей Стерхов - Быть драконом

А «мастеров» было двое.

В одном я сразу признал Пашу-борца из свиты господина Ащеулова, и не сказать, чтобы сильно этому обстоятельству обрадовался. Второго, низкорослого и ужас до чего толстого, я не знал. И, если честно, знать не хотел.

Перестав претворяться дохлым, я подтянул связанные руки к лицу и глянул на часы. Было уже без десяти одиннадцать. Дело обретало скверный оборот: до полуночи оставалось чуть больше часа, а я находился чёрт знает где и чёрт знает в каком состоянии.

Между тем моё энергичное барахтанье заметили.

— Оба-на, а клиент-то очухался, — предал меня толстяк.

Услышав добрую весть, Паша, которого я на днях так жестоко и цинично обидел, встрепенулся, что тот бойцовский петух, и тут же пошёл ко мне.

Подходил он с ухмылкой, которая ничего хорошего не предвещала.

«Будет бить, — подумал я с тоской. — И возможно ногами».

Предчувствия меня не обманули: вложив в удар всю свою ненависть, борец сходу воткнул свой кулак в мой ничем не защищённый живот. Как говорится, у товарища наболело. Решил, чтобы и у меня поболело чуток.

«Чуток» вышел на славу.

Был бы я человеком сразу бы сдох, а так ничего — напряг пресс и сдюжил. И даже подумал смиренно: «Есть время разбрасывать камни, и есть время их собирать». А вслед за тем делово: «Хорошо, что это Павел, а не дружок его Савва. Всё же греко-римский борец — это не профессиональный боксёр. Удар его хотя и могуч, но не так мастерски поставлен».

Но одним ударом Паша, конечно, не обошёлся.

— Где ребёнок? — спросил он, резко дёрнув меня за волосы.

— Не знаю, — честно ответил я.

— Не знаешь?! — Паша замахнулся, но не ударил и повернулся к подручному. — А ну-ка, Толян, подними его чуть выше.

Толян с проворностью, которую трудно было ожидать от такого жиртреста, быстро поднял с пола блок управления и, удерживая нужный тумблер, вознёс меня ещё где-то на полметра.

Придерживая, чтобы не так раскачивало, Паша врезал на этот раз по рёбрам. После чего опять спросил:

— Куда, сука, ребёнка дел?

— Мне нужно срочно переговорить с Боссом, — морщась и постанывая от боли, сказал я. — А больше я вам, буржуинам, ничего не скажу.

— Босса тебе? — рыкнул Паша, сорвал с меня очки и ударил без замаха по лицу. — Тут я сейчас за Босса. Говори, сука, куда ребёнка дел?!

Я, успев зажмуриться, проорал:

— Никуда я его не девал! На кой он мне?!

— Как на кой? — на секунду опешил Паша и тут же объяснил: — На той. За девку свою отомстить. Мы у тебя девку хапнули, ты у нас — пацана. Типа так.

Явив железную, но не подвластную уму дракона логику, он вновь ударил меня по рёбрам.

— Говори, сука, где пацан?

— Чего ж вы, чудилы одноклеточные, по себе-то всех меряете? — превозмогая боль, прохрипел я.

И тут же за «чудил» за «одноклеточных» поплатился. Паша, обидевшись ни на шутку, откладывать в долгий ящик сатисфакцию не стал и провёл серию энергичных ударов — слева, справа, слева, справа и ещё раз слева. А когда он запыхался, до тех пор стоящий в стороне Толян сменил его и надбавил, чтобы мне мало не показалось.

Не показалось.

— Пока вы, пассионарии, меня тут в свой кайф рихтуете, там ребёнку кровь пускают, — простонал я, когда вновь смог дышать. — Отпустите, и я его спасу. Иначе локти потом искусаете. Только уже поздно будет.

Паша понял меня превратно:

— Значит, сука, всё-таки знаешь, где пацан! — И приказал напарнику: — А ну-ка, Толян, давай тащи сюда паяльную. Сейчас он нам всё расскажет.

Жирный колобок будто ждал этого приказа, одобрительно хрюкнул и куда-то подорвался.

— Дурак ты, Паша, — стараясь не потерять сознание, сказал я.

В конец разъярившийся борец хотел отвесить мне очередную плюху, уже даже замахнулся, но тут у него в кармане зазвонил телефон.

— Слушаю, — ответил Паша, выудив из кармана трубку. — Да… Нет… Его Толян Фуфлыжник от офиса вёл. Что?.. Нет, пока молчит. А?.. Нет-нет. Знает. Гадом буду, знает. А?.. Ага… Понял. Жду.

Спрятав телефон, Паша доверительно и не без злорадства сообщил:

— Хана тебе, фокусник. Через полчаса Босс подкатит, будет твои кишки себе на кулак наматывать.

Слова «кишки» он произнёс с ударением на первый слог. Вышло смешно. При иных обстоятельствах я бы, наверное, рассмеялся, но сейчас мне было не до смеха.

— Полчаса — это слишком много, — прикинул я вслух. — Так не пойдёт.

Паша повернул ко мне своё поломанное ухо:

— Чего-чего ты там, сука, шепчешь?

— Ничего, — ответил я, а потом приказал: — Посмотри мне в глаза.