Майя Филатова - Арканы Мерран. Сбитый ритм [СИ]

Я провела ладонью по пергаменту. Тонкий, мягкий. Не верблюжий, не воловий, не свиной. Даже на ящерицу или змею не похоже, из животного такой не сделать, только…

Из горла вырвался смех — нервный, на грани истерики. Долго же до меня доходило! Вон, в углу — пятно, похожее на скрещенные копья. Я обвела его указательным пальцем. Аспид терпеть не мог, когда я так делала…

Пламя, пожиравшее останки варана, затрещало. С трудом сглотнув комок, я вынула из нашейного медальона колечко черных волос. Брачный контракт, опечатанный Верховным жрецом Небесного храма, это не любовные клятвы простолюдинов на весеннем празднике. У Высоких все по протоколу. Всегда. Поэтому супруги обязаны проводить друг друга в последний путь. Любым способом. В любом виде: мумия, палец… пергамент.

Завернув волосы в письмо, я бросила всё в огонь. Вспышка. Комок рассыпался пеплом, оставив после себя запах погребального костра.

Отведя взгляд от пламени, несколько раз вздохнула, и поглядела в потолок. Интересно, у стариканов хватило ума не разглашать? Додумались ли достать из канавы похожего на Аспида крестьянина? Конечно, проблемы с такой «куклой» будут, но потом, когда отвоюем столицу… а пока нужен народный лидер — речи толкать, перед строем гарцевать. Я на эту роль точно не гожусь: кровь хоть и очень высокая, но всё равно не княжеская, да и «с душком». Но главное — управляться с войсками в разы трудней, чем с оружием. Особенно, если ты, внезапно, женщина.

Останки почтового варана прогорели. Чтобы не дать огню зародиться вновь, я аккуратно смела их специальной метёлкой в ящичек для «животного» пепла; плотно закрыв крышку, убрала прочь. Затем погасила лампу и направилась к двери. Час неурочный, конечно, но у Старейшины Балия вечно бессонница, и…

Я остановилась, прислушиваясь. За дверью кто-то был.

Здесь, в одном из самых древних строений на планете, двери старые — тяжелые, деревянные, сильно глушили звук. Но тот, кто прибежал к моей комнате, пыхтел так громко, словно находился рядом. Хм. Вряд ли убийца. И всё равно надо быть начеку.

В дверь постучали: три длинных удара, пауза. Три коротких.

Заведя одну руку за спину, я взялась за кинжал, что всегда носила в складках одежды. Стук повторился. Подождав три удара сердца, резко открыла дверь.

— Госпожа Ваяаааа! — лишившись опоры, посыльный упал на пол.

Лампа с лязгом погасла. Мальчишка вскочил, и продолжил громким шепотом:

— Хозяин зовёт! Срочно! Проклятые в храме Истины! Вас ждут в алой гостиной!

Не смотря на богатство семьи, свет в коридорах здесь не горел. Никогда. Тусклой ручной лампы не хватало, и мой провожатый то и дело спотыкался, глотая ругательства. В другой ситуации я бы отдала светильник ему, но после полученного только что письма от широких жестов решила воздержаться. А теперь ещё и гонец посреди ночи.

«Проклятые в храме Истины». Придумают же пароль!

Преодолев пятнадцать лестниц, шесть залов, и пять колоннад, мы вошли в Алую гостиную. Название не имело никакого отношения к обивке низких кресел, циновкам, коврам на полу — всё обычное, черно-бежевое, хоть и из дорогих материалов. Огонь в светильниках и ароматницах тоже зажигали простой комнатный, то-есть, Желтый. А вот стекло ламп сделали красным, да ещё и рельефным, поэтому казалось, будто ты находишься внутри огромного бокала вина.

Однако сейчас гостиная напоминала улей: собрались все старшие мужчины и женщины рода Бассар. Именно эти люди руководили княжеством Варсум — тихо, исподволь, склоняя местный Совет к нужному им решению.

Прошлой зимой, когда я прибыла в этот дом под видом новой гувернантки, они долго не верили, что остатки знати разорённого Сетера всё-таки собрались отвоёвывать свою землю обратно. И не просто собрались, а уже начали активно действовать, да ещё и умудрились сохранить свою активность в тайне. С прошлой зимы многое изменилось. Например, то, что большая часть войск уже подтянулись на берега Песковорота — огромного подземного озера в самом центре солончаковой пустыни на юге Сетера.

— Ночь добрая, — поприветствовал меня Намбий.

Красный, потный, в халате на голое тело, он сейчас совершенно не походил на степенного богатея, каким обычно выглядел. Да и все остальные стояли сонные и нервные, даже старейшина Балий, глава рода. Старик сидел у стола. Глядя в пламя свечи, Балий перебирал узловатыми пальцами чётки из черепов ядовитой ящерки пхи , символа бога Молчания. По левую руку от старика стояла его старшая дочь, которая по возрасту годилась мне в бабки, по правую руку — младший внук, молодой мужчина примерно моих лет. Ещё несколько Бассаров стояли поодаль, и тихо беседовали о домашних делах — то ли о пелёнках очередного правнука, то ли о порке нерадивого раба.