Алексей Гамаюн - Цена короны

И не обернуться. Не отвести глаз от зубчатой розетки на груди металлического воина, похожей на мельничное колесо. Вот-вот оно повернется, и омерзительный стальной скрежет прорежет тишину, разорвет непрестанно шевелящиеся призрачные нити, что как будто держат мертвого воина, не давая упасть…

Снова зазвучал тихий монотонный голос. Не мужской, не женский… бестелесный. И на полу перед амвоном начала проступать тусклая огненная спираль.

Голос смолк. Но спираль становилась все ярче и медленно, завораживающе медленно вращалась. Она была огромна — добрый десяток шагов в поперечнике. Казалось, ее тупой конец вот-вот коснется железных сапог.

Наемница смотрела не на спираль. Она смотрела на высокого человека с длинными светлыми волосами, который неподвижно стоял в центре ленивого огненного водоворота. Слишком далеко, чтобы разглядеть лицо… Адрелиан?

— Рахх зыдыр судох [29] Непристойное орочье ругательство. … — прошипела Тэм. — Пресветлый Сеггер, как все паршиво…

Она вдруг поняла, что видит духа, призрака, — кого угодно, только не человека. Сквозь высокую статную фигуру можно было смутно разглядеть камень стены…

Внезапно наемница застонала, качнулась и начала оседать на камни. Ее лицо вдруг постарело, подурнело и стало похоже на тряпичную маску-личину с разорванной и наскоро зашитой щекой — маску вампирши, прикусившей одним клыком собственную губу.

Флайри осталась одна. Тишина невыносимо давила — так, что хотелось изогнуться и крепко приложиться затылком о каменистую землю. Слух просил хоть каких-то звуков. Но все звуки куда-то подевались, куда-то исчезли: и пение ночного сверчка, и скрип козодоя, и почти неуловимый слухом шелест ветра в траве. Тысячеглазая безмолвная ночь зорко глядела вниз, и казалось: ничто не в силах укрыться от равнодушного холодного взгляда.

А затем она услышала… Нет, показалось, обманул собственный пульс, отдающийся в ушах… Однако несколько мгновений спустя сомнений не осталось: шаги! Приближаюшиеся осторожные шаги!

— Мну, малыш! — позвала Флайри тихонько.

Потом несколько громче:

— Я здесь, сюда!

Неизвестно, что творилось на душе у маленького осклизга… Да и есть у него вообще душа? Однако всю его жизнь люди дрессировали и натаскивали болотное существо, добиваясь, чтобы оно лечило, умеряло страдания… Многолетние старания не пропали даром: очевидно, какие-то эманации избитой и страдающей Флайри пересилили панический страх, внушаемый мертвецами Мну.

Из темноты выплыла закутанная в плащ фигура — не Мну! чужой! — и Флайри поняла, что опять ошиблась… А вот расчет наемницы опять оказался точен.

Повисла томительная пауза. Наложница не могла толком рассмотреть остановившегося в нескольких шагах незнакомца. Он же, казалось, разглядывал ее весьма внимательно, нимало не смущаясь темнотой. А затем произнес странным голосом, сопровождавшимся металлическим лязганьем:

— Доброго вам здоровьичка, сейра Маар!

Флайри изумилась. Давно, очень давно никто не называл ее так — став наложницей, девушка теряет родовое имя.

Знакомый из прошлой жизни… Может, не все так плохо? Врагов тогда юная Флайри еще не успела себе нажить… Она пыталась хоть как-то приободрить себя, но ничего не получалось. Всё плохо. И станет еще хуже.

И тут из-за горизонта наконец выскочила Галлана, первая и меньшая из лун, — она двигалась по небу стремительно, не в пример своим неторопивым товаркам.

Старый знакомец шагнул вперед, откинул капюшон, скрывавший лицо. Знакомец? Нет, узнать его Флайри не смогла… Да и немудрено: лицо человека было страшно изуродовано.

Нос и уши отсечены, и раны зажили не так давно; губ тоже нет, в лунном свете поблескивали оскаленные в вечной ухмылке зубы. Стальные зубы…

— Не узнаете, сейра Маар? — пролязгал изувеченный. — Понятственно, кто ж людишек-то запоминает, кому нагайки выдает да копытами лошадиными их топчет… А вот я не забыл, Бо-Заир ничего не забывает.

— Вы ошиблись… Я никогда…

Бо-Заир засмеялся, и лучше бы он этого не делал. Казалось, что части тела, производящие смех, ему тоже отковали из стали, а затем смазали змеиным ядом.

— Было, было… Людишки винцо попивали, никого, значит, себе не трогали, а тут рог трубит, солдаты скачут… Были зубы у Бо-Заира — подковой хрясь! — и не стало.

И Флайри вспомнила! Тогда, много лет назад назад, на самой заре их знакомства с Адрелианом… Мятежный сайэр Яллен Суркот велел открыть винные погреба, надеясь привлечь на свою сторону пьяную чернь. Лорд-регент запретил гвардейцам пускать в ход оружие, хмельная толпа не выдержала вида скачущих на нее боевых коней. И юная сайрис Флайри Моор скакала там, у левого стремени любимого, — наверное, этот бедолага был слишком пьян и невзначай подвернулся под копыта…