Золотая свирель

- Поэтому ты задираешь нос и считаешь людей ничем не лучше бабочек-однодневок.

- Совершенно верно. - Амаргин потянулся к огню и помешал палочкой в котелке. - Обратное тоже работает: я считаю бабочек ничуть не хуже людей. Потом, ты забываешь, я ведь тоже человек, так что я и себя считаю равным бабочке. То есть, если мир лишится меня, Геро Экеля, более известного как Амаргин, то трагедия будет равна гибели навозной мухи, прихлопнутой коровьим хвостом.

Я фыркнула:

- Что-то ты не рвешься спасать навозных мух, слепней и прочую пакость от неминуемой смерти.

- Не понял сарказма. Что заставило тебя предположить, что я занимаюсь спасением людей?

Действительно, с чего я это взяла? Я потерла переносицу. По подбородку мазнул мокрый рукав, весь облепленный песком. Тьфу, гадость какая!

Я рывком села, с недоумением оглядывая сырое измятое платье. И руки, и босые ноги, высовывающиеся из-под подола, были словно не мои - распухшие, выбеленные водой до синевы. За пазухой ощущалось некоторое неудобство. Я пошарила там и обнаружила недоеденный мантикоров обед - две рыбешки прилипли к животу, одна забилась подмышку.

- А! - обрадовался Амаргин. - Это кстати. Давай их сюда.

- Ты непоследователен, - объявила я. - Ты вытащил человека, то есть меня, из мертвого озера. После этого ты утверждаешь, что не занимаешься спасением людей.

Он пожал закутанными в черный плащ плечами.

- Мои утверждения так же субъективны, как и любые другие утверждения. Ты имеешь право доверять им, а имеешь право не доверять. Истиной они не являются в любом случае.

- Последнее высказывание тоже субъективно.

- Ага. Правильно мыслишь. Может, когда-нибудь из тебя выйдет толк.

Повозившись на нагретых солнцем, слежавшихся за века сокровищах, я кое-как поднялась на ноги и отряхнулась. Песок мгновенно ссыпался с платья, складки расправились. Амаргин искоса поглядел на меня и хмыкнул.

Я подошла поближе. Заглянула в котелок. Вернее, это был не котелок, а большая чаша-кратер с ручками в виде прыгающих львов, установленная прямо на угли. Чаша была явно выкопана Амаргином из кучи драгоценного барахла, но снаружи она уже закоптилась, а внутри вовсю бурлило варево, мелькали какие-то куски, сверху плавала пена. Выглядело все это устрашающе и донельзя аппетитно.

- Что там у тебя? Есть хочу смертельно.

- Не удивительно. Рыба осточертела, наверное?

- Я бы сейчас и рыбы целый воз съела... Слушай... - Меня вдруг пронизало догадкой, прошило наискосок, от левого плеча, через грудь, через лоно и вышло из правого колена. - Ты... когда... когда меня нашел?

В черных амаргиновых глазах проскочила искра. Нарочито медленно он встал, отошел к стене, где была свалена куча плавня, выбрал несколько окатанных водой досок и аккуратно подсунул их в костер. Потом сказал, явно провоцируя мой страх:

- Сегодня.

- А... какой сегодня день?

- Новолуние, разгар звездных дождей. Люди из города думают, что сегодня суббота, день Поминовения.

- Холера черная!

Я тяжело плюхнулась на кучу золотых монет. Амаргин усмехнулся:

- Ну и физиономия у тебя, Лесс! Столько пафоса, столько драматизма! Только слезы в голосе не хватает. Да и текст не годится для высокой трагедии. "Холера!" - это грубо и безыскусно. Ты бы еще сказала: "Лопнуть мне на этом месте, если не прошло четыре дня!"

- Так... провалиться мне, если не прошло!.. И не фыркай, пожалуйста. Мне надо как-то... осознать это, что ли... Черт! Я ведь по-правде утонула в этом проклятом озере!

Черпая дым широкими рукавами, Амаргин нагнулся через костер и крепко взял меня за плечи.

- Хватит переживать. Ты упала в воду, я тебя вытащил, какого рожна тебе еще надо?

Я шмыгала носом.

- И ведь тебе тонуть не впервой, разве нет? - продолжал волщебник. - Не принимай эту историю так близко к сердцу. Вытащили тебя - радуйся.

- Радуюсь изо всех сил, - я уныло вздохнула. - Ты сейчас сгоришь.

- Не сгорю. Давай, подбирай губу и прекращай хлюпать. Быть серьезным - значит считать себя слишком важной величиной, чрезвычайно ценной для мироздания, а наша с тобой ценность - вещь более чем сомнительная. Или ты другого мнения?

- Да нет, собственно... Хотя, сказать по правде, очень хочется быть ценным и незаменимым. Хоть для кого-то.

- Для кого-то? Заведи себе блоху. Здесь кроме тебя никого нет, будешь самой ценной и незаменимой. Возлюбите друг друга, но берегись, век блохи короток. Ибо мироздание вряд ли заинтересуют ваши душераздирающие страсти.

Я, неожиданно для себя, разозлилась: