Наталья Метелева - Венок гор

— Откуда ты, маленькое чудо? — спросил Вель.

— Издалека, — шмыгнула девчонка разбитым в кровь носом.

— Врешь. А горы вранья не прощают. Зачем тебе драгонь-цвет?

Она блеснула на него сердитыми глазенками. Очень уж любопытен этот горный дух. И смотрит строго. И вранья не простит. И сказала, за что готова отдать звезду своего сердца:

— Хочу расплести венок бога Веча!

— Совсем? — обомлел Вель.

— Совсем. Он такой старый, что из него одна труха сыплется. Света не видно. И мамы с папой. Круг запер их от меня.

Вель задумался. Понимает ли она, чего хочет? Как бы то ни было, он стал драгом, чтобы исцелять увечных. И дорога привела его к новому началу.

— Что ж… Я исполню твое желание.

— А драгонь-цвет найти поможешь?

— Ты уже его нашла.

— Где? — заозиралась девочка на пустынные склоны. — Не вижу. Вель рассмеялся:

— Твой драгонь-цвет расцветет в долине, малышка. Тебе надо вернуться. Она разочарованно вздохнула, теребя растрепанную косичку.

— Нельзя мне! Они сразу узнают, зачем я в горы ходила. И убьют. А если Липень в селение вернулся, то уже знают.

— Убьют? Не бойся, — грустно ответил Вель. — Я приду в долину. Помогу тебе.

*** Тишина на улице взорвалась зычными криками:

— Нашли! Несут!

Вель прильнул к оконцу: между женскими фигурами протиснулся, опасливо озираясь, коренастый бородач с длинным свертком в руках. Вошел во двор. Следом прошмыгнул на четвереньках Догляд. Бородач развернул сверток.

Девочка легла рядом с мертвым псом, коснулась мохнатого бока тонкой ручонкой, как погладила. Распахнутые глаза вперились в слепое небо. Из-под слетевшей от толчка шапчонки выскользнула светлая косичка, свернулась змейкой на траве.

Догляд подполз, сел рядом, поправил шапочку на ее голове, лопоча что-то свое, неразборчивое. Бородач так и не смог вытащить его за изгородь. Массивный, упирающийся безумец ухватился за собачью цепь, потянул за собой пса. Бородач махнул рукой, да выскочил поскорее сам.

Круг сомкнулся. «Мы возвращаем ее тебе, Порека. Теперь она твоя, как ты хотела». Травница вскрикнула, пала замертво, — Вель едва успел ее подхватить.

— Я не убивал ее, Порека! Она падала в черное солнце. Таяла искрой в ревущем пламени тьмы.

Эти бешеные ведьмы все-таки добились своего. Вернут ли в целости то, что взяли насильно?

Вель заторопился. Хотя те, за изгородью, тоже на пределе: так долго еще никто не сопротивлялся Кругу. Но, если Порека очнется, наделенная единой, слепой душой Круга — с лютыми глазами, горящими, как гнилушки, с нечеловеческой мощью, собранной из всех, — он не сможет ее убить, чтобы потом спасти. Он обещал.

Вель сгреб и выкинул из дома весь мешавший скарб — лавку, стол, тюки с шерстью, немало удивив толпу сородичей. Женщины, конечно, не заметили, хотя судорожная волна поколебала их немую стену. Нетор же, столбом торчавший неподалеку, стряхнул оцепенение, кивнул Велю головой, словно давно не виделись. В тот же миг лавка в руках юноши ощетинилась десятком стрел. Вот это решительно и по-мужски, усмехнулся Вель. Давно бы так. Лишь бы поджечь не догадались.

Скользнул взглядом по грудке мертвой плоти во дворе. По бормочущему над ней Догляду. «Потерпите, я помогу!» Увечный вскинул растрепанную голову, словно услышал. Слезы текли из бессмысленных тусклых глаз.

Вель увернулся от брошенного копья. Второе расщепило уже закрытую дверь, выставило бессильное жало.

Он расстелил шкуры на глиняном полу, соорудил что-то вроде ложа. Перенес бесчувственную травницу, подивившись ее хрупкой легкости. Она, казалось, уже не дышала.

Разделся донага, оставив только шнур на пояснице. Угольком из очага обвел ложе широким кругом. Бросил зерна, разложил травы, какие сумел найти в спешке, чашу с чистой водой не забыл, две стрелы связанных. И еще одну рядом. «Для тебя, Догляд! Твой отец просил за тебя». Драгоценное время терял, не нужна идущему дорогой драга эта наивная видимость магии, как излишня для дела резьба на рукояти ножа, но зато потом — так будет красивее, а, значит, и вернее.

В оконце, пробив пленку пузыря, влетела стрела с горящей паклей. Вонзилась в стену за угольным кругом. Догадались все же, тугодумы, подожгли. Да опоздали. Дым растекся вдоль черты, обвился черным удавом. На помощь к нему поползли стремительные змейки из углов, из-под крыши. Не укусить им уже, не задушить. Не достать Веля, уже раскрывшего ладонь драгонь-цвета, протянутую в вечность. Золотистый луч дороги затрепетал перед ним поющей струной. Он лег рядом с бездыханной травницей.