Юлия Остапенко: Книга страха

не работала), располагалось в одной из самых тёмных, тесных и вонючих улочек Бруклина. До ближайшей станции метро отсюда было восемнадцать кварталов, автобусы ходили раз в час, чаще всего не останавливаясь, а такси было не сыскать днём с огнём, да у Эми и не было денег на такси. Выйдя из кафе, она сразу отошла от него шагов на тридцать, чувствуя огромное облегчение, потом пошла медленнее и, наконец, остановилась, раздумывая, что ей теперь делать. Ещё только начинало вечереть, но та осень в Нью-Йорке выдалась холодной, сырой и ветреной, а на Эми был только старенький фетровый плащик и летние туфли на все случай жизни, «мультивариант», как говаривала Грейс. Грейс была её подругой, единственной, которую Эми сумела завести за два года в Нью-Йорке, постоянно переезжая с места на место и ни на одной работе не задерживаясь надолго. Грейс тоже была из Пенсильвании, из Ренкл-Рока, это почти рядом со Стоунвиллем. Не то чтобы кто-то из девушек, переехавших в Нью-Йорк из глуши в поисках лучшей доли, помнил два года спустя, как назывался тот городок, где они родились. Но всё равно это их роднило — это и ещё то, что Грейс тоже выбирала плохих парней. Чаще, впрочем, она не выбирала вообще никаких.

Подумав про Грейс, Эми вдруг решила, что будет делать этим вечером. В кармане у неё завалялась мелочь, и это было очень кстати; она подошла к телефонному автомату на углу, бросила монету и набрала номер Грейс, а пока ждала ответа, думала, что тут, в телефонной кабинке, почти хорошо — ветер не так пронизывает, и даже уютно.

— Эми, ты? Уже освободилась? Или что-то случилось? Я только что от Долли — представляешь, она опять сошлась со Спайком, да сколько же это будет продолжаться?! Я три часа вправляла ей мозги и всё впустую, ужас, как я от неё устала, ну, а у тебя-то что?

— Привет, Грейс и, — улыбаясь, сказала Эми. Она понятия не имела, кто такая Долли, но Спайк, видимо, тоже был плохим парнем — судя по возмущениям Грейс, которая определённо знала толк в плохих парнях. — Да, я уже освободилась. Совсем-совсем освободилась, то есть совершенно.

— О, ну так это просто отлично, я как раз думала позвонить тебе и… — Щебет Грейс вдруг оборвался, и несколько секунд Эми слушала в трубке изумлённое молчание. — То есть как… что значит… совсем?

— Свободна, как ветер, Грейси.

— Ты всё-таки послала своего ублюдка Робби отсосать у его дружков? О, умница моя, давно было пора!

Да, Грейс всегда умела подобрать слова. Эми подумала, сможет ли сформулировать это именно так, когда Робби всё же приедет за ней, и покачала головой. Лучше не рисковать — она хотела оставить его, но не злить.

— Пока нет. Я скажу ему сегодня. Он за мной заедет в девять.

— В девять? А почему тогда ты сейчас… Эми, где ты?

— Я из автомата звоню. Я ушла с работы.

— Ушла? А тебе не влетит? Ты не… — И снова три секунды изумлённо тишины. — О, Эми!

— Да, — сказала Эми, по-прежнему улыбаясь. Чувство облегчения не исчезало, а только росло, становилось всё больше и легче. Она невольно приподнялась на цыпочки, а потом опустилась обратно, переступив озябшими ногами — стоять на одном месте даже под защитой стенок кабинки всё равно было холодно. — Я ушла. Я совсем ушла оттуда, Грейси, я не могу больше так. Послушай, что, если ты сегодня возьмёшь бутылочку вишневой наливки и приедешь после работы ко мне?

— О Господи Боже, Эми, тыс ума сошла, какая наливка?! Только шампанское в этот великий день! Умничка моя, давно пора, я говорила, что давно пора! Надеюсь, Ты напоследок наподдала этому жирному хрычу коленкой по его неугомонному хрену. В десять я у тебя, целую, детка!

Эми повесила трубку, по-прежнему улыбаясь. Она, по правде, была совсем не уверена в правильности своего поступка. Но пути назад всё равно нет, а Грейси — ох, ну, Грейси всегда знает; что надо сказать.

Эми прошлась немного по кварталу, заходя в каждый магазин и бесцельно стоя перед прилавками. Но даже в трущобах Бруклина продавцы слёту распознавали безденежных бродяжек, забредающих в магазин погреться, и Эми проводила в каждом не больше пяти минут, почти физически чувствуя, как её недоброжелательным взглядом выпихивают за дверь. В одном магазине она, правда, задержалась подольше и даже купила шарфик за восемь долларов, который тут же повязала на шею. Шарфик был из дешёвого синтетического материала и почти не грел, но Эми понравилась расцветка — яркие асимметричные полоски, жёлтые и красные. Хорошее сочетание, солнечное, и асимметрия в этом году на пике моды. Эми подумала, что из него вполне можно сделать интересную оборку на юбку. Этой мыслью она развлекала себя, идя к куцему скверу из пяти облезлых тополей, находящемуся двумя кварталами дальше. Там она села на скамейку, поглубже засунув руки в карманы плаща и пряча подбородок в солнечно-ярких складках шарфа. У неё оставалось ещё около двадцати долларов, и она подумала, не купить ли чего-нибудь сладенького к вечеринке, которую затеяла с Грейс. Но инстинкт предупредил её от подобного расточительства, и она так и просидела оставшиеся два часа на скамейке, глядя на рваные газеты, которые ветер волок по тротуару, и на немногочисленных пешеходов, изредка торопливо проходивших через сквер.

Читать дальше