Марина Дяченко - Корни камня

Зачем они все-таки разлучили их с братом? Решили запугать, запутать по одному? Просчитались… Где все-таки Саня, о чем он сейчас думает?

Кто-то прошел по коридору. Мягкие, приглушенные шаги. Вслушиваясь, Ивар невольно напрягся; подошел к двери, машинально, сам того не желая, дернул ручку.

Никто не имеет права запирать человека, лишая его свободы. Так поступают только с преступниками… И скоро взаперти окажется Барракуда вместе с прихвостнями…

А-а, так вот где он видел его лицо! На экране в новостях, «опасный преступник»… Только на телепортрете он был моложе. Вот оно как, пропавшие шлюпки, пропавшие люди…

Сколько их может быть в поселке? Пять, десять, сто? А, сколько бы ни было…

Кстати, при чем тут врач? Он совершенно здоров… «Это ненадолго»… Что ненадолго? Зачем?

Снова шаги в коридоре — тяжелые, грузные. Снова озноб по спине — постыдный озноб… Да, он пленник. Нет, никто ничего с ним не сделает, потому что он — сын Командора, при имени которого трепещет…

А если авария?! Если катастрофа, пожар, о нем все забудут, а он заперт?!

Он затравленно огляделся.

…Темница — угрюмый каменнй мешок, и низко нависает сырой, покрытый плесенью потолок. Мутный свет с трудом пробивается сквозь узкую щель — окно похоже на нору, продолбленную в толще стены, и нора эта все сужается, чтобы упереться наконец в решетку, частую, как паутина сытого паука…

Узник полулежит, привалившись к стене. Холодно. Холодная громада замка с темницами, где веками умирали в муках поверженные враги; холодные змеи цепей, ледяными браслетами охвативших запястья.

Ржавый скрежет дверных петель…

…Ивар отшатнулся:

— Что вам надо?!

Посреди комнаты стояла женщина — достаточно молодая, сухощавая, с желтоватым нервным лицом; ее одежда, очень свободная, слишком свободная с точки зрения любой горожанки, падала широкими складками и почти касалась пола. То, что Ивар поначалу принял за черную шапочку, было на самом деле спиралью из очень длинных, особым образом скрученных волос; в волосах посверкивал камень. Одинокий, белый; опять камень, подумал Ивар мрачно. Если телефон — то что она, всякий раз его из прически выдергивает?!

— Не пугайся. Я врач. Меня зовут Ванина.

Он перевел дыхание. У женщины с камнем были тонкие, некрасивые, жестокие губы.

— Тебя, я знаю, Иваром зовут?

Она говорила спокойно, негромко, без насмешки — но и без улыбки, и глаза ее, светлые, почти лишенные цвета глаза, показались Ивару безжизненными, как объективы.

— Что вам надо? — повторил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Она откинула вторую койку — и села, как до этого Барракуда. Поставила рядом свою тяжелую черную сумку:

— Очевидно, ты некоторое время пробудешь… у нас. В наших интересах, чтобы ты чувствовал себя как можно лучше.

Он не удержался и хмыкнул. Она будто не заметила, извлекла из складок одежды старенький блокнот, снова подняла на Ивара свою прозрачные странноватые глаза:

— Сколько тебе лет?

В голосе ее чуть заметно скользнул металл — это была профессиональная привычка вести разговор с пациентом. Ивару была знакома эта властная манера: все врачи в Городе, будучи при исполнении обязанностей, держались именно так. Врачам всегда подчинялись — и Ивар, и даже отец; повинуясь давно выработанному рефлексу, он глухо ответил:

— Одиннадцать.

Пальцы ее легли на клавиши блокнота:

— Ты когда-нибудь болел? Я имею в виду, серьезно?

— Никогда, — процедил он сквозь зубы. — Не болел и не заболею, не бойтесь, — и он отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен и хорошо бы оставить узника в покое.

Но тонкогубая женщина не ушла. Щелкнули замки на черной сумке:

— Хорошо. Ладно… Ты, к сожалению попал в иную микросреду… Знаешь, что такое микросреда?

Ивар молчал, глядя в стену. Ему вдруг показалось, что это не мягкая бежевая стенка комнаты, а сырой, покрытый плесенью камень подземелья.

— Непривычное сочетание факторов… Среди них могут быть болезнетворные… Сделаем прививку, ты не возражаешь?

В руках у нее что-то блеснуло; Ивар скосил глаза — и обомлел.

Белое, безжалостное железо. Какие-то иглы, резиновые наконечники… Нет, шприц-пистолет он видел и раньше, но ЭТО походило больше на орудие пытки.

Все прививки Ивар получил в младенчестве. Те немногие лекарства, что достались ему на протяжении жизни, были заключены в яркие ароматные капсулы.

Женщина ловким, видимо, привычным движением зарядила ампулу в приспособление, похожее на шприц-пистолет. Нет, скорее на древний шприц-пистолет тысячелетней давности; Ивару показалось, что из резинового наконечника на миг выглянуло стальное жало. Игла! Так оно и есть…