Билли-Боб Торрентон - Золотая рыбка в мутной воде [СИ]

Меня отпускает, только когда солнце начинает пробовать на вкус вершины деревьев. И только тогда чувствую, как гудят ноги и как взмокла спина. Дорога по-прежнему пуста — никто меня не догоняет и не идет навстречу.

Впрочем, откуда быть оживленному движению на дороге, ведущей в тупик. Да еще в такой тупик… Наверное, и по ту сторону бывшего моста такое же безлюдье. Он рухнул явно не вчера, ни для кого в округе это не должно быть тайной. Мысленно отодвигаю возможность встретить человеческое поселение еще на день пути. Вряд ли кто-то захочет по доброй воле жить так близко от чего-то подобного. Кто знает, почему эта жуть не стала меня преследовать. Может, просто уже успела насытиться…

Солнце скрывается за лесом, моим пристанищем на этот раз становится дерево на краю леса, расколотое молнией — половинка ствола переломилась на высоте в два моих роста и рухнула, застряв в кронах других деревьев. Причем сердцевина устояла, так что отколовшаяся часть похожа на желоб. Идеальное лежбище — из такого случайно не вывалишься. Забираюсь, устраиваюсь и почти сразу засыпаю.

В первый раз меня будит птица, разоравшаяся где-то неподалеку, но еще слишком рано, и я снова натягиваю плащ на голову. Казалось, лишь моргнул, но когда снова открываю глаза, день уже перевалил за середину. Хочется остаться здесь на весь день и еще одну ночь — тело настойчиво требует отдыха, но необъяснимое желание убраться от озера подальше оказывается сильнее.

Тракт упорно ползет на юг, облака — туда, куда их гонит ветер.

Ближе к вечеру впереди снова обозначается река — может быть, даже та же самая. Мост тоже похож — из таких же поросших мхом грубых каменных блоков. Только этот мост цел. Оглядываю окрестности. Странно. Только мост. Ни деревни, ни хутора, ни постоялого двора, ни даже будки стражника или сборщика какой-нибудь подати за пользование мостом — а ведь место вроде неплохое. Неистощенная земля. Река. Лес. Да еще и проезжие не должны жадничать, оплачивая ночлег — на многие тиги вокруг никаких других поселений нет. Вот только что-то мешает людям здесь осесть… Но что?

У реки я останавливаюсь надолго — пыли и пота на мне предостаточно, помыться очень даже стоит. Заодно наполняю водой опустевшую фляжку — на всякий случай.

Тракт поднимается из речной долины, вползая в густые заросли. И ползет словно змея. Я вспоминаю, как тракт точно так же вилял в лесу перед обрушенным мостом и невольно ускоряю шаг. Заросли внезапно отступают от обочины, а между дорогой и лесом обозначается немалых размеров пустошь. В разных ее углах виднеется с полдесятка небольших построек, старых, почерневших, с просевшими крышами. Одна и вовсе обвалилась, наполовину превратившись в черную кучу, ощеренную обломками досок. Но все это разного рода сараюшки, а не жилые дома. Домов не осталось ни одного. Солнце уже почти полностью скрылось за лесом, но я вполне отчетливо вижу квадраты старых каменных фундаментов, на которых прежде они стояли, полуразвалившиеся остовы печей. Все указывает на то, что люди ушли отсюда сами — похоже, ни один дом не сгорел, деревянные срубы были аккуратно разобраны и увезены. Навскидку выходит почти полсотни таких квадратов. Надо же. Довольно большая деревня… была.

Странно все это… Нет, то, что фундаменты и печи оставили — это понятно. Проще бросить, ведь камни и глину можно найти в другом месте. А сараюшки не тронули, наверное, потому, что гнилье тащить с собой незачем. Ведь больше ничего нет. Все, что могли забрать — забрали. Даже деревья повыкапывали. Почему пустошь не заросла дикой травой? Неужели люди выжали из этой земли все соки? Или она чем-то отравлена? Или проклята? Почему жилые постройки разобраны и увезены, а не брошены или сожжены?

Но об этом можно будет подумать чуть позже — если опять не удастся заснуть сразу. Вопрос о ночлеге сейчас куда важнее. Я направляюсь к постройке, которая, как мне показалось, стоит ровнее других. Рискну дождаться утра под ее крышей.

А дверь-то на месте и прикрыта плотно… Петли, правда, основательно проржавели — не рассыпались бы, когда открывать буду. Наверное, стоило осмотреть и все прочие постройки, но сумерки все гуще, а разводить огонь не хочется. Зачем привлекать ненужное внимание? Умный бережет себя сам. Я поворачиваю деревянную щеколду и осторожно тяну дверь на себя. Дверь недовольно кряхтит, но подается.

Внутри темно, но слабого света из дверного проема и нескольких маленьких окошек под низким потолком хватает, чтобы понять — ничего, кроме покрытых паутиной стен, там нет. Тоже хорошо.