Марина Дяченко - Хозяин колодцев

— Не знаю и знать не хочу, — шептал в ответ Юстин.

И дед замолкал.

Он сочинял Юстину обереги — от случайного глаза, от недоброго помысла. Давал семена-обманки: бросишь такое в землю, и вырастет дерево, с виду старое, лет пятидесяти, и простоит сутки или двое, а потом распадется трухой. Такими обманками кого угодно с толку можно сбить: придет человек в знакомый лес — а лес-то другой совсем…

Силки и ловушки, сооруженные дедом, помогали Юстину прожить если не сытно, то хотя бы не голодно. Другое дело, что лесовики не любят заговоренных силков: рвут их, путают, поганят пометом. От лесовиков у Юстина была соль пополам с волчьим порошком.

Близилась зима. В первое утро, когда выпал иней, Юстин пошел проверять ловушки — и встретил в лесу Королеву наездников.

Под ногами не шелестело, как обычно, а похрустывало и даже позвякивало. Юстин вышел на поляну — и увидел девочку лет четырех, в зимней меховой безрукавке, но простоволосую, с длинной светлой косой, небрежно перекинутой через плечо. Он уже открыл рот, чтобы спросить, откуда в лесу ребенок и не заблудился ли он — когда вдруг увидел на высоких девочкиных сапожках шпоры с алмазными звездами.

Юстин замер с открытым ртом, а девочка смерила его внимательным взглядом — и вдруг расхохоталась звонко, на весь лес:

— Умора! Тебе могилу вырыли, а ты живой!

— Ты думаешь, это смешно? — шепотом спросил Юстин.

Девочка перестала смеяться, шагнула вперед, Юстин сразу вспомнил все страшные дедовы рассказы — и уже ни на что не мог смотреть, кроме маленьких шпор, сияющих, как полуденный лед. И, кажется, уже чувствовал их на своих боках…

— Та, которую ты ждешь, скоро придет к тебе, — сказала Королева наездников. — Она уже в пути… Йях-ха!

Юстин услышал шорох за спиной и успел пригнуться. Из кустов сиганул через Юстинову голову огромный волк; девочка вскочила на него верхом и всадила шпоры в бока:

— Йях-ха! Прощай!

Беззвучно качнулись заиндевелые ветки.

Вернувшись к землянке, он сразу понял, что сюда кто-то наведался. Первым побуждением было бежать прочь сломя голову; он отступил к толстому дереву у тропинки, наложил на лук стрелу — и долго оглядывался, прислушивался и принюхивался, пытаясь определить: где засада?

Засады не обнаружилось. Сквозь голые ветки было видно и тропинку, и вход в землянку, и замаскированный из нее выход, который Юстин устроил, как лис, на всякий случай. Если кто-то где-то и прятался — то только внутри, а там больше двух человек не поместится…

Не опуская лука, Юстин подошел ближе.

— Кто здесь?

Деревянная дверь медленно отворилась. В низком проеме стояла, пригнувшись, круглолицая девушка с короткими, до плеч, светлыми волосами.

«Та, которую ты ждешь, скоро придет к тебе. Она уже в пути…» Королева наездников никогда не лжет.

— Я соврала тебе, — сказала Анита.

— Но ты ведь спасла мне жизнь…

— А перед этим я соврала тебе. Прости, а?

— Но ты ведь спасла мне жизнь!

Они лежали, обнявшись, и вокруг была темнота.

— Я помнила тебя каждый день, — говорила Анита. — Я вспоминала тебя каждый час…

— Ты убежала от отца?

— Нет… Я еще не научилась убегать от него, но когда-нибудь научусь…

— Но он знает, что мы вместе?!

— Да… Он знает.

— Значит, нам надо прятаться?

— Я еще не научилась прятаться от моего отца… Даже круг, нарисованный Ножом Забвения, больше не помогает…

— Значит…

— Это мой отец велел мне принести тебе стекло.

— Как?!

— …ничего не знала о тебе, не знала, что с тобой, не знала, где ты… Отец запер меня.

— Как…

— …А потом он сказал, что тебя собираются убить и что если я хочу — могу отнести тебе стекло, которое уведет тебя от смерти… — она счастливо рассмеялась. — Хочу ли я… Если я хочу…

— Ты успела в последний момент, — сказал Юстин, с трудом переводя дыхание. — Но потом… куда ты исчезла потом?

— Тысячу раз в день я говорила ему, что рано или поздно убегу снова.

— Убежала?

— Я теперь буду с тобой… всегда. Он разрешил.

— Что?!

— Он разрешил. Он сказал: пусть. Он сказал, что ты ему нравишься.

— Скажи еще…

— Он разрешил. Мы будем вместе.

— Не верю, — бормотал Юстин, а теплое солнце распирало его грудь, толкалось в ребра. — Не верю… Наконец-то…

Над землянкой гулял ветер. В маленькой глиняной печке догорали угли.

Юстин топил печку всю ночь. К утру в землянке было мокро и душно, а ветер, врывавшийся в щели, превращался в пар.