Дети немилости

Он хохотнул и поднялся. Неле скривилась, неприязненно глянув ему в спину.

— Нужны вы мне… — одними губами сказала она.

Лонси смущенно отвел глаза, сделав вид, что ничего не заметил.

Парад окончился, и публики на холмах стало меньше. Оставшиеся, уже не таясь, доставали корзины со снедью: погожим летним деньком по случаю праздника хорошо устроить пикник. Государственные маги перестали удерживать погоду, отправившись по домам на собственные пирушки. С севера потянулись облака, но тепла и солнца должно было хватить еще на несколько часов.

Неле сидела на овчине, понурая и безмолвная. Лонси сочувственно покосился на нее. Кажется, соплеменники не слишком ее жаловали… Тут и там бродили торговки с тележками, маг окликнул одну, купил пирожков и шипучей воды. Кажется, горянка удивилась его заботе, но угощение приняла и шепеляво поблагодарила.

— Неле, — сказал Лонси, жуя, — ты… ничего особо не хочу сказать, но, может, посидим тут еще? Погода хорошая.

Девушка хмыкнула.

— А што ты домой к шебе не пойдешь? У тебя ж шемья ешть…

Лонси помолчал.

— Я тебе обещал про магию рассказать, — напомнил он, когда пауза стала слишком длинной. — Будешь слушать?

— Ага…

Лонси дожевал пирожок и глотнул воды.

— Есть пять магий, — сказал он. — Первая еще называется «деревенской», потому что она самая простая, ее знают даже ведуньи и знахари в селах. Вообще-то она немного ненастоящая.

— Как мы? — спросила Неле с грустью.

— Ну да, — ответил Лонси и смешался. — В общем… бывает, человек просто верит, что заклятие поможет — и оно помогает, хотя силы в нем нет. Талисманы делают с помощью Первой магии. Всякие простенькие заговоры. Порчу наводят. В Первой есть элементы, ну, кусочки других магий. Вторая магия — это магия мыслей. Когда нужно управлять человеком или животным, внушить что-то, заставить чувствовать, думать, видеть то, чего он не хочет, то, чего нет, или наоборот — это Вторая магия. Третья — это магия сил природы. Огонь, вода, земля, воздух, электричество. Когда маги разгоняли облака над полем, они применяли Третью.

— А когда ручница стреляет, это тоже Третья?

— Точно.

— А Четвертая?

— Четвертая — это… само устройство природы. Это очень трудно объяснить, Неле. Я даже не знаю, как сказать. Вот, смотри: можно летать, управляя ветром. Но это неудобно. Тяжелую вещь ветер не поднимет, да и упасть рискуешь. А если летать с помощью Четвертой, то ты как будто бы не зависишь от сил природы. Земля не притягивает тебя к себе.

— А Пятая? — подалась навстречу Неле. — Еще сложнее?

— Нет, — сказал Лонси. — Пятая — проще. Пятая — это время, пространство и жизнь. Маг был здесь, и в ту же секунду оказался далеко-далеко, за горами и морями. Оживил мертвого. Но Пятой владеет очень мало людей. По-настоящему Пятой магией могут пользоваться только Великие маги Выси и Бездны… вот так, — Лонси прикусил губу и невпопад закончил, — я, наверно, домой не пойду сегодня…

Неле подняла голову. В прекрасных глазах брезжила тихая грусть.

— Почему?

— Мои родители… они много работают, но сегодня не станут. А я у них один. А им меня видеть грустно.

Лонси не знал, зачем говорит это Неле, с чего вдруг переменил тему. Что-то близкое почудилось в девушке. Аллендорцы не слишком приветливо принимали таянских гостей; сказать по правде, и Лонси не очень порадовался, когда ему навязали в спутницы щербатую дикарку — а соплеменники, оказывается, сами относились к Неле без большой приязни. Родители приходили в отчаяние от одного вида Лонсирема. Оба они с Неле были ненастоящие, поддельные, не нужные никому, и сиреневые глаза горянки, отражая небесный свет, делались бездонными и завораживающе красивыми, и лицо ее уже не казалось таким неприятным, и щербатый рот не отталкивал… Лонси, робкий и воспитанный в строгости, подумать не смел о связи вне брака, но чем старше он становился, тем ясней понимал, что вряд ли отыщется девушка, согласная стать его женой. Неле — она вроде него самого…

Дальше мысль идти отказывалась. Нежной дикарка отнюдь не казалась, и в глубине души Лонси ее побаивался. Ножи эти. Прирежет еще, кто ее знает.

— Почему груштно? — спросила Неле; в голосе ее звучало сочувствие. — Потому что ненаштоящий?

Маг вздохнул.

— Да. Они сильные маги, Неле, очень сильные. Они думали, что я тоже таким буду. А я… — и он развел руками. — Я ведь потому в толпе и оказался, что не хотел им глаза мозолить. Они на трибуне сидели. Нам пригласительные билеты прислали, на почетные места. А я не пошел с ними.