Дети немилости

— Что?

— Уарра разорила Таян, — сказала Неле рассудительно; лицо ее оставалось спокойным, но в глазах мелькнули тени давнего горя. — Рескит увидела войну. Но как ни смотри, выходит, что мстить нельзя. Рескит немилостивая для всех. Почему Арсет хочет мира только Уарре? Потому что уаррцы — арсеиты?

— Неле!

Младшая Мать привстала, потрясенная.

Юцинеле смотрела на первосвященницу, горько поджав губы. Акридделат взялась за голову и со вздохом упала в кресло.

— Что ты, Неле, — сказала она мягко и грустно. — Арсет хочет мира всем своим детям. Но так вышло, что Таян она проиграла…

— Как проиграла? — Юцинеле моргнула.

— Немилостивую Мать называют еще «Та, что любит играть честно»… Она являет себя как игра, которую ведут все люди, желают они этого или нет. В конце Рескит всегда выигрывает и забирает у людей их дыхание. Но игра длится долго, всю жизнь, и за это время можно выиграть у Рескит что-нибудь маленькое. Что-нибудь не настолько важное. Несколько счастливых лет, сердечную дружбу, радость любимого дела… Те, кто велик духом, выигрывают светлую долю не для себя, а для родной земли, или даже для целого мира. Арсет тоже играет. Когда она выигрывает, сирота становится подвижником, царь провозглашает закон, препятствующий злу, или целый век не случается войн… Но бывает иначе.

Неле смотрела прямо.

— Это то, что называют судьбой?

Акридделат помолчала.

— Должно быть.

Неле долго раздумывала о чем-то. Младшая Мать не торопила ее; она смотрела в окно, где разгоралось ясное утро. Вечерний дождь освежил город, прибил пыль. Горизонт был светел. «Я не могу предугадать ее мысли, — безмолвно сказала себе Акридделат. — Я могу только не лукавить…»

— Госпожа Младшая Мать, — наконец, нарушила тишину горянка. — А когда… когда будет у мира великая оборона, звездный доспех, больше не будет случаться зла и войны? Совсем?

Акридделат сплела пальцы.

— Решившись сотворить мир и людей, Арсет пошла против воли Рескит, — сказала она. — Этот поступок можно назвать преступлением. Арсет сделала то, что желала, и навеки распрощалась с прежней своей жизнью. Можно счесть ее поступок ошибкой. Но были бы мы счастливей, не получив возможности видеть свет? А если бы она до сей поры беззаботно играла со своими братьями и сестрами, не зная ни горя, ни жалости, ни любви — была бы она счастливее, чем сейчас? Мы — ее дети. Она дала нам свободную волю, которой обладала сама. И под защитой светлого воинства будут совершаться ошибки и преступления. Но никого и ни к чему не сможет принудить веление злой судьбы.

Юцинеле смотрела в пол. Губы ее были упрямо сжаты. Повременив, Младшая Мать спросила:

— Так что ты скажешь, Неле? Что ты решила? Чего ты хочешь?

Горянка подняла голову.

— Я хочу увидеть моего брата, — сказала она твердо и уверенно; плечи ее расправились, сиреневые глаза посветлели, и цвет их стал ярче. — Я хочу поговорить с Итаясом и с…

И вдруг она запнулась; голос ее дрогнул. Акридделат подалась вперед, с тревогой и заботой глядя на девочку. Потупившись, Неле разглаживала складки платья на коленях. Несколько мгновений она собиралась с духом, но потом все же докончила:

— И с Мори.

Сквозь высокую стрельчатую арку я вышел в сад.

Уже рассвело. Магические огни померкли, но не угасли совсем; фонарики из цветного стекла, исполненные в виде насекомых и птиц, словно бы заключали в себе теплые живые сердца. За моей спиной тянулась увитая плющом галерея. Меж резными колоннами высились статуи. В конце галереи, где к стенам дворца подступал густой тенистый кустарник, журчал фонтан; серебряная Арсет стояла над ним.

Я вспомнил о Младшей Матери. Отправляясь в Рескидду, я надеялся получить ее наставление и совет… какой беззаботной представлялась сейчас та пора! Ее Святейшество, верно, уже уведомили, что я готов прибыть для аудиенции; выйдет неловкость — вряд ли я найду для этого время. О душе придется позаботиться позже. «Младшая Мать поймет, — подумал я. — Известия о настоящем положении дел в Ожерелье она получает одной из первых».

Под конец совета господин Ярит находился более в ипостаси врача, нежели руководителя тайной полиции; состояние маршала Далан вызывало у него тревогу, он настоятельно советовал ей отправиться домой, оставив вместо себя кого-то из заместителей. Инженер-маг отнекивалась; в конце концов Эрисен просто отдал ей приказ как главнокомандующий, и ей пришлось повиноваться.