Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света

Очнувшись, Кевин обнаружил себя лежащим в постели. Боль прошла и напоминала о себе лишь лёгким ознобом, полной опустошённостью мыслей и чувств, слабостью во всём теле.

Чья-то рука бережно вытерла с его лба испарину. Кевин повернул голову и увидел рядом с собой Дейдру. Её изумрудные глаза смотрели на него виновато и с беспокойством.

– Извини, дорогой, – сказала она. – Я такая дура, я всё выболтала. А ведь ты предупреждал, что не должен ничего знать, пока сам не вспомнишь.

– Я предупреждал? Когда?

– Помнишь, Колин проверял, способен ли ты овладеть своим Даром? Тогда-то он и пробудил твою прежнюю память. Ты немного рассказал о себе, расспросил о своей нынешней жизни, потом велел ему всё забыть и сам забыл обо всём.

– Что я ещё рассказал? – спросил Кевин, с тревогой и трепетом ожидая, что вот-вот у него снова разболится голова.

К счастью (или, может быть, к сожалению), этого не случилось.

– Не очень много, – ответила Дейдра. – Как я уже говорила, ты сообщил, что зовут тебя Артур, ты принц из Дома Света, твой отец – Утер Пендрагон, мать – Юнона из Дома Сумерек, а король Артур из Авалона был твоим прадедом – отцом твоего деда Амброзия, чьим сыном был твой отец Утер.

Теперь слова Дейдры, хоть и находили живой отклик в его сердце, уже не вызывал мучительной боли в голове. Кевин чувствовал себя так, точно ему рассказывали о событиях его детства, которых он совершенно не помнил, зная, однако, что они происходили в действительности.

– А дальше?

– Дальше ты сказал, что превратился в грудного младенца, потому что пересёк бесконечное число миров... Знаешь, монсеньор Корунн МакКонн утверждает, что наш мир не единственный сущий, что Бог сотворил неисчислимое множество разнообразных миров. Кое-кто считает его взгляды ересью, но, оказывается, он прав.

– Да, да, конечно, – согласился Кевин. – Продолжай.

– Ещё ты говорил о Враге, Нечистом, также ты называл его Хранителем Хаоса и Князем Тьмы. Ты говорил, что многие считают его дьяволом, но сам ты так не думаешь. Ещё ты упоминал Рагнарёк... В северных мифах это битва богов с великанами, но мне кажется, ты имел в виду что-то другое. А под конец ты велел Колину забыть о вашем разговоре.

– А тебе не велел?

– По-моему, ты просто не заметил моего присутствия. Я же просто сидела рядом и слышала ваши мысли. Вы думали очень громко , и я без труда могла удерживать с вами мысленный контакт. Правда, несколько раз он ненадолго прерывался.

– Гм-м... На каком языке я разговаривал?

– На нашем, валлийском, хотя временами сбивался на греческий... и на латынь... на какую-то странную смесь греческого и латыни.

– Это язык Страны Вечных Сумерек, – внезапно сказал Кевин. – Синтез классической латыни и древнегреческого. Раньше среди Сумеречных было двуязычие, но со временем... – Он осёкся и растерянно произнёс: – Ради Бога, что происходит! Я... У меня...

– К тебе возвращается память, – сказала Дейдра. – Может быть, слишком рано... Это я во всём виновата, милый. Ты же предупреждал... а я, дура, не сдержалась.

– Ничего, – ответил Кевин. – Ничего, любимая. Всё будет хорошо. Просто мне нужно не думать об этом... стараться не думать.

– А я тебе помогу.

Дейдра прильнула к Кевину и нежно поцеловала его. Дальше он уже ни о чём не думал.

Кевин проснулся ровно в час пополуночи. Осторожно, чтобы не разбудить Дейдру, спавшую беспокойным сном, он выбрался из постели, оделся и на цыпочках вышел из спальни. Покинув покои Дейдры, он спешно направился в королевские апартаменты, надеясь, что не очень опоздал.

Несмотря на столь позднее время, двор продолжал пировать. Из глубины дворца доносилось фальшивое бренчание арф, под аккомпанемент которых нестройный хор пьяных голосов выводил какую-то заунывную песню; ещё откуда-то слышалась тоскливая литания волынок. Дор огой Кевин встретил нескольких захмелевших вельмож, и от каждого ему приходилось выслушивать поздравления с победой. Эти встречи помогали отвлечься от мыслей о своём прошлом – мыслей, что уже не причиняли боль, а лишь вызывали лёгкое головокружение. Ежесекундно Кевин вспоминал какую-нибудь мелочь из своей предыдущей жизни, с каждой секундой он становился немного другим – и в то же время оставался тем же Кевином МакШоном, каким был последние два десятилетия...

У входа в покои Колина дежурный офицер доложил ему, что Морган и Дана уже ждут его в королевском кабинете. Кевин миновал анфиладу комнат и остановился перед дверью в кабинет. Сначала он собирался постучать, но затем передумал, рассудив, что Морган и Дана вряд ли будут целоваться (во всяком случае, здесь), и решительно отворил дверь.