Йон Колфер - Артемис Фаул. Парадокс времени

– Давайте попробуем вместе. Поднимите указательный палец и скажите «hi, garзon». Теперь вы…

Мальчуганы сделали так, как им сказал брат, они стремились удовлетворить странные, по их мнению, запросы Артемиса.

– Hi, garзon, – пухлые пальцы близнецов поднялись в воздух, а потом губы Майлса проговорили еще два слова, обращаясь к своему брату-близнецу. – Артемис простак.

Артемис поднял его руку. – Я сдаюсь, вы победили, больше никаких уроков! Почему бы нам не порисовать.

– Отлично, – сказал Майлс. – Я должен покрасить свою банку с плесенью!

Беккет выглядел обеспокоено. – Я ничего не выучу, не так ли?

– Нет, – сказал Артемис. Подумав, что брат расстроен он проявить нежность и взъерошил брату волосы и тут же пожалел о своем поступке. – Ты ничего не узнаешь.

– Хорошо. Теперь Беккет счастлив. Смотри, – и мальчик показав на себя продемонстрировал самую счастливую улыбку.

Когда их отец входил в комнату, три брата лежали, растянувшись на полу. Он выглядел утомленным, но передвигался, как прирожденный атлет, не смотря на искусственную био-гибридную ногу. Искусственный титановый протез крепился к кости уцелевшей части ноги, и Артемис старший управлял ею с помощью нервных импульсов, поступающих на датчики имплантата. Иногда в конце дня ему приходилось использовать специальный гель, что бы уменьшить раздражение, но в остальное время он вел себя как, будто нога его собственная.

Артемис младший поднялся на колени, его одежда была запачкана каплями краски.

– Я прекратил учить их французским словам и присоединился к игре близнецов, – он усмехнулся, вытирая руки, – Фактически, почти освободил от занятий. Вместо этого мы рисуем пальцами. Я попробовал прочесть лекцию по кубизму, но вместо благодарности они меня обрызгали.

Тут он заметил, что отец выглядит не просто уставшим, а еще и озабоченным какой-то проблемой. Артемис старший прошел мимо близнецов и подошел к большому, до потолка, книжному шкафу.

– Что случилось? Состояние мамы ухудшается?

Артемис старший держал одну руку на лестнице и за счет нее переносил вес тела с протеза на здоровую ногу, выражение лица было просто неописуемо, Артемис Второй никогда не видел такого выражения у отца. Это была не просто озабоченность, это был страх.

– Отец?

Артемис старший ухватился за перекладину с такой силой, что древесина заскрипела и затрещала. Он открыл рот, что бы что-то сказать, но передумал. Теперь сын тоже был обеспокоен.

– Отец, ты должен сказать мне!

– Конечно, – сказал его отец. – Я должен сообщить тебе.

Но сразу после этих слов из глубоких синих глаз Артемиса старшего выкатилась слеза.

– Я помню, как я впервые встретил твою мать, – сказал он. – Я был в Лондоне, на небольшой частной вечеринке у Айви. Комната была полна негодяев, а я был самым главным. Она изменила меня, Арти. Она забрала мое сердце, а затем вернула вмксте со своим. Она спасла мою жизнь. А теперь…

Артемис вдруг почувствовал слабость. Кровь застучала в ушах, как атлантический прибой.

– Мама умирает, отец? Это ты пытаешься сообщить мне?

Идея казалось просто смешной и бредовой. Это невозможно!

Его отец моргнул, как будто просыпаясь, возвращаясь из воспоминаний.

– Нет, Фаулы так просто не сдаются, а сын? Время отработать свою репутацию, – глаза Артемиса старшего ярко заблестели, но в них сохранялось отчаяние, – Мы должны сделать все возможное сын. Все, что потребуется.

Артемис почувствовал, как его охватывает страх.

– И что мы должны сделать?

«Спокойно», – сказал он себе. – «Тебе хватит сил».

Хотя у него и не было на руках всех фактов, он был уверен, что болезнь матери связанна с волшебством, а он был единственным человеком на земле, который этим самым волшебством обладал.

– Отец, – спросил он осторожно. – Доктор ушел?

Казалось вопрос озадачил Артемиса старшего, но он вскоре ответил.

– Ушел? Нет. Он рядом, я подумал, что ты захочешь задать ему пару вопросов.

Доктор Ганс Шелк – ведущий в Европе эксперт по редким заболевания, а не простой практикующий семейный врач. Естественно Артемис старший послал за ним, как только состояние Ангелины Фаул стало ухудшаться. Доктор стоял в прихожей под гербом Фаулов, около его ноги стоял крайне потрепанный кожаный саквояж, напоминая гигантского жука. Он завязывал пояс на своем сером дождевике и резко разговаривал с ассистенткой.

Все в докторе было острым, от V-образного выступа волос на его лбу до носа и скул, похожих на лезвие бритвы. Голубые глаза за двойными линзами очков казались огромными, а рот кривился слева направо, когда он говорил.