Майра: Крылья Радуги

Один из глейнеров был восстановлен, туннель, протянувшийся от него через искривленное пространство, вел на Фечилию, планету, на три четверти покрытую зыбкими песками, желтыми, как масло. Здесь находился еще один исправный портал, и через него войска должны были быть переброшены дальше – на Ахгазам, а оттуда – еще дальше, на Гуртингер… Это было долго и рискованно, но другого пути в сердце Великого Даренлара уже не существовало: слуги Айгататри потрудились на славу.

Накануне того дня, когда должна была начаться операция, Хартунг и его приближенные стояли на самой верхней галерее дворца Дагмаридов и смотрели, как огромное тусклое светило проваливается в огненно-золотую реку, текущую по хребтам отдаленных гор. Правителю почудилось, что когда край солнца коснулся текучего пламени, на вишневом диске возникли золотые и серебряные брызги. Их становилось все больше, они на глазах сливались в обширные пятна, как будто огненная вода поднималась, заливая поверхность светила. Зрелище было красивым и величественным, вельможи оглядывались на Хартунга, ожидая толкования.

– Это знамение! – воскликнул он. – Мы победим!

И в тот же миг все вокруг вспыхнуло.

Возможно, восстание и было обречено на поражение, но Айгататри обрушилась на Уштандару раньше, чем оно началось – и Уштандара превратилась в светящуюся радиоактивную пустыню. Прах Хартунга и его воинов стал спекшейся коркой на поверхности мертвой планеты, еще более мертвой, чем она была до появления здесь предков Дагмарида. Никто и никогда больше не вздумает преображать ее застывший, неподвижный лик. Дни славы Уштандары закончились, расцвет ее был могучим, но недолгим.

Айгататри исследовала безжизненный шар, одиноко вращавшийся в пространстве вокруг тусклой, быстро стареющей звезды, не нашла ничего, что могло бы в будущем представлять опасность для ее планов, покинула этот сектор Галактики и надолго забыла о нем.

Господин мой! Никто не знает, что происходит с мирозданием, когда рождается или умирает надежда. Возможно, где-то на отдаленной планете распускаются удивительные цветы, или чудовищные создания поднимаются со дна древних океанов. Возможно, светила вспыхивают или гаснут в скрытых от глаз галактиках, рушатся могучие города, достигают невиданного расцвета народы… Знаю одно наверняка: мир не может не преображаться скорбя и ликуя.

Прошло не меньше пятидесяти усредненных даренларских циклов, прежде чем в гигантском, начиненном электроникой шаре глубоко под поверхностью Уштандары что-то шелкнуло, зашипело – и механизм раскрылся подобно ярко-оранжевому цветку, высвобождая сердцевину. Огромная прозрачная колба в центре его начала таять, размягчаться, ее содержимое хлынуло наружу, заливая уже успевшие отключиться контакты, и ребенок, осиротевшее до рождения дитя Хартунга, выполз на качающийся пластиковый лепесток, дрожа от ошеломления и смены температур. Если бы он родился в срок, он неминуемо погиб бы, потому что не был бы так хорошо приспособлен к жизни. Умные автоматы, все время до рождения регулировавшие процессы его организма, уже давно не получая никаких указаний, оттянули его появление на свет настолько, чтобы он мог сам позаботиться о себе. В результате юный Дагмарид вышел из своей колбы не беспомощным младенцем, а резвым мальчуганом с искусственно развитыми мышцами и лишь чуть бледной кожей.

Будь в живых его отец, мальчика встречали бы разряженная знать, ритуальное пение и кушанья, разложенные на широких блюдах, а также подкрепляющие напитки и мягкие ткани. Но все сложилось иначе, и последний из Дагмаридов родился в полном одиночестве в чреве мертвой, выжженной планеты. Великий Даренлар ничего не знал о его существовании, потому что он был зачат и спрятан в страшную годину, незадолго до гибели Уштандары, и Хартунг не успел широко объявить о наследнике, как положено по обычаю.

И вот Дагмарид сидел на еще теплом пластике, чувствуя, как тот чуть колышется под весом его молодого и сильного тела, оглядывался вокруг и вспоминал видения, которые проносились перед его мысленным зрением, когда он еще блаженствовал внутри механического плода. Так прошло довольно много времени. Потом любопытство и голод пересилили осторожность, мальчик спустился вниз и отправился бродить по подземельям.

Подземные лабиринты Уштандары были чрезвычайно обширны и запутаны. Если бы нападение Белой Ведьмы и ее призрачного воинства не оказалось столь внезапным, многие жители планеты могли бы найти здесь спасение, так как убежище это готовилось на тот черный день, когда гибель угасающего солнца повлечет за собой неизбежные катаклизмы, и было почти завершено. Здесь были герметичные отсеки с припасами, и пополняемые тщательно отфильтрованными подземными водами резервуары, и помещения дремлющих фабрик по пошиву одежды и обуви, и медицинские лаборатории, и множество прочих комнат и служб, ожидавших, когда в них придет нужда. Эти подземелья можно было бы назвать городом, если бы хоть на одной из планет Даренлара кто-то видел такие огромные города.