Майра - Как пал Дийнавир

Уже юношей, после двух или трех лет учебы у Куллинена, Владен в один из своих приездов увидел наконец истинный Дийнавир – и зрелище, открывшееся его внутреннему взору, было настолько величественным и жутким, что он едва не сошел с ума. Здесь каждый камень имел корни, достигавшие глубинных ледяных озер и подземного огня, и каждая из мощных колонн уходила сквозь крышу в небо, подпирая престолы богов, а вокруг древних стен качались незримые ветви дубрав, каких давно уже нет на свете… Если таково было пророчество, которое боги явили первому из Дийнастинов во сне, ради него можно было забыть обо всем. Сравниться с этим могла только магия, тонкая, изощренная, играющая миллионами оттенков цвета, вкуса, звука и запаха – магия Сумерек. Тогда же настойчивое стремление Аара покорить это место получило для молодого волшебника новое истолкование. Здесь находился такой источник магической мощи, единолично владеть которым не должен был никто – ради сохранения хрупкого равновесия сил. Видимо, именно поэтому в самом Дийнавире к волшебству относились отрицательно и по-настоящему пользоваться им было запрещено…

Владен подавил вздох, вызванный воспоминаниями. Видят боги, он любил Дийнавир! Дом на Перевале был колыбелью его человеческой и магической судьбы. Не его вина, что придется навсегда расстаться… Здесь, в месте, сохранившем изначальное тепло Творения, издавна не признавали ничего, кроме обычного оружия и божественного покровительства. Ни искусство Сумерек, которым молодой маг владел теперь почти в совершенстве; ни умершее уже на его памяти волшебство тех, кто поклонялся утренним богам, ушедшим из этого мира; ни тем более колдовство Ночи, пышно процветавшее во враждебном Гарселину Ааре, никогда не находили последователей среди Дийнастинов. Пока не родился Владен.

Волшебник встал и долго стоял у окна, вдыхая холодный ветер. Дворовые постройки и ближние поля уже терялись в тумане, ползущем снизу на перевал. Во дворе мелькали огни и слышались приглушенные голоса: День Присутствия надвигался так же неотвратимо, как эта ночь. Когда сделалось совсем поздно и усадьба наконец затихла, Владен накинул меховую куртку и отправился в зал, где на следующий день должен был состояться пир. Как бы ни сложились в будущем его отношения с этим домом, он оставался теперь единственным наследником Треллена, а значит, у него были кое-какие обязанности.

Сколько он себя помнил, у дверей этого зала накануне Дня Присутствия выставлялась символическая стража. Двое рослых молодцов, заслышав шаги Владена, насторожились, но тут же узнали господина.

Волшебник приветствовал их наклоном головы и толкнул тяжелые резные двери. Яркие костюмы стражников, новенькие, с иголочки, полностью повторяли одежду воинов Камана Браса, не то гвардейцев, не то телохранителей – Владен с удивлением обнаружил, что уже не помнит этих подробностей. А ведь когда-то они были вбиты в него крепко-накрепко, так что казалось, до самой смерти не сотрутся в памяти… От таких мелочей, собственно, зависело само существование Дийнавира: древнее пророчество гласило, что Дом на Перевале не будет разрушен до тех пор, пока Каман Брас и его люди, полегшие у этих стен в давние времена, будут раз в год являться на ритуальный пир. Они исправно делали это вот уже более двухсот лет, прошедших с ночи, когда войска Аара, истребив почти всех защитников юго-западной границы Гарселина, вынуждены были отступить, так как сами понесли чудовищные потери. Гарселин сохранил свободу, почти весь Дийнавир отстроили заново, и только этот чертог по-прежнему темнел старым деревом и поблескивал мутноватой от времени бронзой, чтобы Камана Браса и его людей не сбили с толку перемены. На пиру призраков в День Присутствия выставлялась та же драгоценная посуда, пелись те же песни, разносились те же кушанья, что и двести лет назад, и любое намеренное изменение обряда приравнивалось к предательству. Граница Гарселина оставалась неприступной, пока неукоснительно соблюдался древний ритуал. Об этом знали в Гарселине, солончаковых степях Мадора, в зеленом плодородном Семиречье и, само собой, очень хорошо помнили в Ааре…

Владен прошелся по залу, обостренными чувствами ощупывая его закоулки.

Про владыку Аара и Мадора говорили, что он сильнейший из ныне живущих магов. Об этом судачили простолюдины, сплетничала королевская знать, но только маги понимали, что сила эта зиждется не столько на отточенности мастерства, сколько на отсутствии внутренних ограничений. Орден Ночи усердно развивал в своих приверженцах своеволие. Аарет оказался лучшим учеником, далеко опередившим своих учителей. Кстати, по странной случайности, никого из последних уже не было в живых…