Дэвид Кек - Пора предательства

Абраваналь весь поник, и Кирен, оказавшийся к нему ближе всех, ринулся поддержать его под локоть. Но старый герцог отпрянул.

— Здесь! — заявил он, поворачиваясь к толпе, озирая ее огромными, безумными глазами. — Мы построим виселицу здесь — где все смогут видеть, какая участь ждет предателей! Предал елей и убийц! Они больше не встретят рассвета! Не увидят его!

Свита поддерживала Абраваналя под руки. Кирен быстро и неохотно кивнул, подчиняясь безумным приказам герцога: строить эшафот тут, в середине похоронной процессии.

Так Дьюранд присоединился к беспокойному кругу людей, собравшихся подле разрушенного святилища. Команда плотников по приказу герцога взялась за пилы и молотки. Из толпы зазвучали громкие песни. Сокровенные мелодии клубились в ночной мгле, а по сырой земле протянулась длинная процессия. Люди поддерживали друг друга, следили за стариками и детьми.

Затерявшись в толпе, Дьюранд поймал себя на том, что украдкой бросает взгляды через колонны и выбитые окна святилища на то место, где, омытые сиянием свечей, лежали мертвые, похожие на статуи из слоновой кости. Герцог, поникнув, сидел в изголовье у сына, а темноволосая Альмора прильнула к груди Дорвен — малютка не спала. Дьюранд возблагодарил Небеса за то, что Дорвен может быть с ней, когда отец ее почти потерял рассудок от горя. Но потом он увидел, что Дорвен то и дело поглядывает в ту сторону, где, скрытый в толпе и во тьме, бродил он. Каково же приходилось ей? Могла ли она обрести в этом хаосе хоть какое-то подобие утешения?

Ее отец и брат тоже шли в траурной процессии — босые, окровавленные, волоча за собой кандалы. Совсем как души, пребывающие в самых глубоких безднах Преисподней.

— Стоило бы схватить их и бежать из этого безумного города, — пробормотал Дьюранд. Он вытащил Морина с вершины горы, из лап чернецов. Пробрался с ним сквозь три сражающиеся на улицах армии. — Тем более что здесь половина войска мне поможет.

Но в эту ночь столь неловкий ход означал бы непременную войну. Людей Абраваналя связывали древние клятвы; к тому же они и сами немало пострадали по вине Монервея. Хуже того, после всего увиденного на Фалерском мосту Дьюранд весьма и весьма сомневался, что герцог Северин подчинится попытке его спасти. Старик был еще упрямей своего твердолобого сына.

Над северными герцогствами нависали огромные блестящие облака — как будто луна падала на землю.

Дьюранд все ходил и ходил по кругу во тьме под зловещими небесами. И раз за разом, приближаясь к озаренному свечами входу в святилище, он оказывался рядом с эшафотом. Доверенные советники Абраваналя по одному, по два украдкой проскальзывали в святилище, где умоляли герцога передумать. Каждый кривился и хмурился, глядя на виселицу.

Абраваналь оставался непреклонен.

Дьюранд видел и Конзара. Новый Паладин Ирлака стоял на страже подле святилища. Седые волосы, тонкое лезвие меча — но при этом взгляд словно остановившийся, обращенный куда-то вовнутрь. Исчез привычный капитан, бодрый и настороженный; это был человек, попавшийся в западню, предающийся нелегким раздумьям. Насколько все было бы проще, если бы один из них погиб в битве.

Взгляд во тьму за пределами живого движущегося круга подтвердил: Оредгар был совершенно прав в своих предупреждениях, — по выжженной земле сновали в тени разные существа — твари с длинными лапами и отвислыми животами, тени с лисьими голодными глазами. Дьюранду показалось, что еще дальше, на самом краю темноты, он увидал и какого-то иного наблюдателя, вышиной с дуб.

Но песни вокруг Дьюранда звучали все громче и громче, и он мысленно рисовал себе Конзара, каким видел его в день снятия осады: шагающим среди балок и вычищающим гнездо вражеских лучников. Победа на считанные минуты предшествовала предательству. Все произошло очень быстро. Конзар стоял над битвой, как капитан на палубе горящего корабля. Он в одиночку предотвратил засаду, которая грозила погубить все войско, вырвал победу из лап поражения. Тут, верно, он и заметил Дьюранда — оруженосца, которого сам же посвятил в рыцари, — выезжающим из схватки с лежащим поперек седла Ламориком. Все надежды Конзара оказались разбиты, будущее уносилось прочь, болтаясь в чужом седле.

Когда Конзар пустил в ход свой уродливый крестьянский цеп, Дьюранд пытался спасти их сюзерена. Но теперь… Если Кирен был ловок и умен, то Конзар стал героем, Паладином Гирета. Люди пойдут за ним куда угодно, как бы ни ошибался Абраваналь. На его плечах они готовы отстроить герцогство заново.