Джеффри Арчер - Месть Бела

– Тогда какие, к Нергалу, желтые камни! – усталость Конана как рукой сняло, он вскочил с камня. – Давайте ведите поскорее, демоны вас побери!

– Красиво, красиво, чтоб мне гнить на Серых Равнинах! – воскликнул Симур и набулъкал себе еще вина. – Ты напрямую столкнулся с тем, что я называю измененным зрением… В мерзавце Ка'ане ты увидел благородного человека, а в грязных и уродливых хнумах не разглядел чистых и светлых душою существ… Такое бывает с каждым – все мы время от времени видим только внешнюю оболочку, не обращая внимания на внутреннюю сущность… Ну, продолжай, продолжай…

Эти дороги забирали вверх гораздо круче, чем те тропы, по которым спускался под землю отряд под предводительством Ка'ана. Правда, и тесны они были до крайности. Конан сам себе удивлялся, как он все-таки протискивается по этим узкими лазам, как еще не застрял. Но все бока, конечно, ободрал до крови. Да и плевать! Новая кожа вырастет, никуда не денется, ради скорого свидания с дорогим родственничком можно и потерпеть…

Хнумы, даже старейшина, передвигались по туннелям, понятное дело, ловко и юрко, не поспеешь за ними. Поэтому подземным жителям, а их отправилось сопровождать бывшего пленника около трех десятков, приходилось поджидать большого человека на подземных перекрестках.

И вот потянуло долгожданной свежестью. Показался просвет. Протиснувшись уж в совсем узкую щель, Конан выбрался под дневной свет.

Он сразу же узнал место. Вон там, слева, они заходили в подземелья… Хнумы остались внутри, они опасливо поглядывали на границу света и тени.

– Он в-выйдет оттуда, – махнул рукой старейшина по имени Убахч.

На руку хнума попал солнечный луч, и грязная кожа вмиг покрылась пузырями. Старейшина зашипел от боли. А перестав шипеть и трясти рукой, Убахч оскалил рот в гнилозубой улыбке:

– Ты не плох-хой человек, ты хорош-ший человек.

Конан в ответ только хмыкнул и двинулся к месту встречи с почти готовым властелином мира. Через несколько шагов киммериец обернулся. Глаза хнумов светились во мраке пещеры.

– Далеко не убегайте, подземельцы! Глядишь, и рубин назад получите…

Варвар устроился на травянистом пригорке сбоку от выхода из подземелий, положил ножны на колени. В ожидании часа свидания с родственничком он наслаждался солнечным светом и теплом, жалел хнумов, которые лишены всей этой благодати – более того, как выяснилось, она их просто убивала. И Конан думал.

Думал северянин о том, что самое дорогое для Ка'ана, бесспорно, рубин, в котором заключена власть над миром. Значит, нет более никаких загадок: чтобы окончательно избавиться от проклятья Бела, следует всего-навсего украсть у Ка'ана рубин.

Конану не долго пришлось упиваться отдыхом в одиночестве. Вскоре до него донесся гулкий топот ног, шорох камней, потрескивание горящих факелов…

Они цепочкой покидали полукружье пещерного входа и сразу же бросали на землю бесполезные факелы. Варвара они увидели не сразу – только тогда, когда Конан, отбросив пустые ножны, сбежал с пригорка им навстречу.

– Что, братик, думал уже не свидимся?

Семеро («А где еще двое? Погибли в подземных стычках с хнумами, которые все-таки оставались вне главной пещеры?») оранжевоглазых слуг Ка'ана молча и слаженно выстроились полукругом, заслонив собой хозяина. Разумеется, достали из ножен свои короткие широкие мечи.

Конан не тратил времени на разговоры, уговоры или запугивания. Хоть былое мужество и не вернулось пока к нему в полной мере, но силы варвара утраивала яростная злость – злость на самого себя, на то, что его так просто, быстро и подло обманули… А поскольку короткие мечи, рассчитанные на подземные поединки с хнумами, здесь, на поверхности, значительно уступали в боевом отношении его длинному двуручнику, то не имеют его враги никаких преимуществ – сколько бы врагов там ни было. И киммериец налетел на оранжевоглазых, как дракон на деревню.

Надо отдать должное слугам Ка'ана: никто из них не дрогнул – хотя вряд ли им часто доводилось иметь дело со столь неудержимым и умелым противником. С воином, который размахивал, рубил, кромсал, колол тяжелым мечом так легко, словно тот был выструган из легкой деревяшки. С воином, который никакого внимания не обращал на порезы и уколы. С воином, лицо которого выражало готовность идти до конца – живым или мертвым добраться до хозяина этих, одетых в черное людей, сметя этих людей со своего пути.