Антон Грановский: Посланники тьмы

За их спинами колыхались, покачиваясь в воздухе, безликие тени – словно зрители, собравшиеся со всего Гиблого места, чтобы понаблюдать за исходом битвы.

Глеб закрыл за собой дверь и крепко сжал в руках ольстру.

Новый приступ боли дернул его плечо. Боль запульсировала, сотрясая все тело. Глеб тяжело и хрипло задышал. Что ж, похоже, это его последняя битва. Расправиться с этими тварями, а потом можно и покромсать на куски самого себя.

Глеб передернул затвор ольстры и зычно крикнул:

– Хоронись, нечисть! Первоход вышел на охоту!

Он рассмеялся и бросился на тварей. Грохот выстрелов взорвал тишину леса. Дым пороховых газов окутал поле сражения. Твари кидались на Глеба, но падали одна за другой, срезанные раскаленным белым железом, падали на снег и таяли, оставляя после себя темные, пузырящиеся пятна.

А Глеб все стрелял и стрелял в выскакивавшие из дыма оскаленные рожи. Когда патроны закончились, он отшвырнул ольстру, выхватил из ножен метательный нож и принялся разить тварей ножом. Кромсая вязкие тела чудовищ, он чувствовал что-то вроде опьянения.

Призрачный пес сражался бок о бок с Глебом. Он грыз тварей зубами, разрывал их когтями. И вскоре на вытоптанной пустоши перед избой Вакара не осталось ни одного чудовища. Остатки темных тел пузырились и корчились на земле, вскидывая руки и судорожно сжимая тающие пальцы в последней попытке схватить Первохода.

Глеб остановился и вытер рукавом потное лицо.

– Похоже, мы покончили с ними, – хрипло проговорил он.

Пес, выдохшийся, испачканный слизью, сел рядом и, высунув язык, устало оглядел поле битвы.

И тут Глеб услышал треск ломаемых ветвей. Освежеватель надвигался из леса, круша березовый молодняк и ломая наваленные бурями гнилые стволы.

И вот огромная клубящаяся туша вынырнула из-за деревьев и, не останавливаясь, набросилась на Глеба. Сильный удар опрокинул Первохода на землю и выбил у него из рук ольстру и нож. Обвившись вокруг тела Глеба, тварь вздернула его в воздух, приблизила к нему свою бесформенную голову, вгляделась в его лицо огромными темными глазами и угрожающе затрещала, как трещит сухой хвост разъяренной гремучей змеи.

– Что, тварь... – прохрипел Глеб, превозмогая боль от сжавших его тело ледяных клещей, – не нравлюсь?

Он дотянулся до кармана, нащупал гладкую поверхность бруска-перевертня и, наморщив лоб, представил себе предмет, который ему был сейчас наиболее необходим.

Бесформенная голова червя-освежевателя заклубилась и, потрескивая, стала расширяться, будто он раскрывал свою огромную дымчатую пасть. Ледяные клещи потащили Глеба в эту разверзшуюся пасть, но он, вложив в одно-единственное движение всю силу, на какую только был способен, вырвал руку из кармана, размахнулся и всадил чудовищу в глаз клинок из белого железа, в который превратился перевертень.

На мгновение чудовище замерло, а затем распалось в воздухе на куски и обрушилось на землю грязным, зловонным ливнем.

Глеб рухнул на землю, встал на корточки и закашлялся. Темный сгусток выпал у него изо рта на снег. Глеб вытер грязный рот рукавом охотничьей куртки, поднял со снега перевертень, снова превратившийся в брусок, и сунул его в карман. Затем тяжело поднялся на ноги.

– Вот теперь точно все, – проговорил он, оглядев усыпанную грязью землю. – Идем, Дружок. Вакар нас заждался.

Он повернулся и захромал к избе. Пес нагнал его и пошел рядом.

Как только Глеб и пес вошли в дом и закрыли за собой дверь, нечто темное и склизкое зашевелилось на снегу. Ошметки грязи, усыпавшие землю, стали сползаться к темному комку, извергнутому из утробы Глеба, и соединяться с ним. Мокрый грязевой ком стал расти, подрагивая и корчась на земле.

Достигнув размеров человеческого тела, темный ком распрямился и поднялся на ноги. Контур его обрел четкость, а на темном лице прорезались человеческие черты. Взглянув на дом, он усмехнулся, сплюнул на снег грязь, прочищая рот, а затем бодро зашагал к двери, тихонько напевая странным, сипловатым голосом:

Глеб сидел на полу у печи, вытянув к раскаленной заслонке озябшие руки, а кузнец Вакар стоял рядом с ним, когда дверь вдруг распахнулась, и темная тварь вошла в дом.

Остановившись у порога, тварь оглядела избу и весело проговорила:

– Привет! Вижу, вы меня не ждали?

Тварь была точной копией Глеба, только голой, грязной и мокрой, как только что покинувший материнскую утробу младенец.