Дэвид Геммел - Нездешний

— Я шел с племенем моей жены, с Волчьей Головой. Нас было пятьдесят человек. Хан женил своего младшего сына и хотел показать ему легендарные доспехи.

— Меня удивляет, что надиры не взяли их себе.

— Это невозможно. Ты разве не знаешь? На самом деле их не существует.

— Говори яснее.

— Доспехи — лишь видимость. Если тронуть их, рука пройдет насквозь. Настоящие доспехи спрятаны в другом месте горы — никто не знает где. А те, что видны, всего лишь мерцающий призрак — ему-то все и поклоняются.

Нездешний промолчал, задумчиво глядя в огонь.

— Я думал, ты знаешь, где спрятаны настоящие доспехи, — сказал Гурион.

Нездешний покачал головой и рассмеялся, а опечаленный Гурион отвел глаза.

— Будь прокляты все романтики! — воскликнул, отсмеявшись, Нездешний. — Гореть бы им в седьмом круге ада!

— Ты ведь это не всерьез.

Нездешний запустил пальцы в волосы и встал.

— Знал бы ты, до чего я устал. Мне кажется, будто я тону в зыбучем песке, а мои сострадательные друзья позаботились привязать камни к моим ногам. Я наемный убийца и убиваю за деньги. Хорошее занятие для романтика, верно? Я охочусь на людей. Но на этот раз все охотятся за мной — люди, звери и духи Тьмы. Если верить моему другу Дардалиону, мое дело служит Истоку. Слыхал ты об Истоке? — Гурион кивнул. — Так вот, дружище: служить Истоку нелегко. Его не видно и не слышно, и помощи от него не дождешься.

— Однако он привел тебя к парому.

— Мои враги умеют незримо летать в ночи, — усмехнулся Нездешний, — вызывать оборотней из преисподней и читать чужие мысли. А на моей стороне Бог, способный, самое большее, привести человека к парому.

— И все-таки ты жив. — Пока да — но завтра все начнется сызнова.

Дардалион отвернулся от Астилы и облокотился на широкий подоконник. Само окно, как и все окна в замке, представляло собой узкую щель и предназначалось скорее для защиты, нежели для освещения. Лучник из этой амбразуры мог стрелять вправо, влево и прямо, захватчики же не имели возможности проникнуть через нее в замок, а вражеская стрела могла попасть в нее разве что случайно. Дардалион, опираясь на локти, смотрел на крепостную стену.

Там опять кипел кровавый бой, но защитники держались стойко. За стеной громоздились обгоревшие останки двух вагрийских осадных башен, вокруг валялись почернелые трупы. Третью башню медленно подтягивали к крепости. Защитники поджидали ее с маслом и огнем наготове. За башней шла вагрийская пехота, готовая по команде устремиться на приступ. Дардалион заморгал и отвел взгляд от стены.

— Почему ты не хочешь слушать меня, Дардалион? — спросил Астила.

— Я слушаю тебя, брат, — повернулся к нему Дардалион, — но ничем не могу тебе помочь.

— Ты нужен нам здесь. Мы гибнем. Уже семеро наших ушло к Истоку — без тебя нам не обойтись.

— Нездешний тоже нуждается во мне. Я не могу его бросить.

— Мы теряем мужество. — Астила опустился на узкую койку и охватил голову руками.

Дардалион впервые заметил, как устал его друг, заметил сгорбленные плечи и багровые круги под яркими некогда глазами. Он отошел от окна и сел рядом с Астилой.

— Силы мои ограничены, а дел непочатый край. Я искренне верю в то, что Нездешний спасет дренаев. Не могу объяснить почему — но, сколько бы я ни молился, доспехи еженощно являются мне: я вижу, как они светятся в своей темной пещере. А между тем, столь бесценное для нас сокровище ищет один-единственный человек. Один-единственный, Астила! Он один противостоит Братству, надирам, а теперь еще и адским чудовищам. Без меня ему конец. Попытайся понять меня. Ну пожалуйста.

Астила, помолчав, взглянул в лицо Дардалиону.

— Ты мой наставник, и я буду следовать за тобой до самой смерти, да и после нее. Но знай: наш конец близок. Скажу без ложной скромности, из братьев я самый сильный — и мои силы на исходе. Если я отправлюсь ночью в дозор, я уже не вернусь. Ты хочешь этого? Пусть будет так. Но верь мне, Дардалион, дело обстоит именно так: либо Тридцать, либо Нездешний. Полагаюсь на твой суд.

Дардалион положил руку ему на плечо.

— Я тоже изнурен до предела. Мне стоит великого труда держать вокруг Нездешнего щит, но я не вправе убрать его — даже ради тебя.

— Понимаю, — глухо промолвил Астила. — Пойду готовиться к ночи.

— Нет. Давай признаем честно: битву мы проиграли. Теперь мы будем защищать только Карнака да нескольких офицеров. — Тогда Братство займет крепость.

— Что поделаешь? Наши воины — сильные люди, Астила. Хорошие люди. Они выстоят даже в пелене отчаяния.