Дэвид Геммел - Рыцари темного леса

— Могу, Ваше величество, — ответила Морриган.

Самильданах, поставив коня в стойло, взошел наверх и постучался. Ему открыл Маган.

— Где король? — спросил красный рыцарь.

— В герцогской опочивальне, ваша милость. У него женщина.

— Хорошо, я подожду, принеси вина.

— Да, ваша милость. Возможно, это затянется дольше обычного: уж очень она хороша, — ухмыльнулся слуга.

— Красавица в Макте? Чудеса.

— Да, ваша милость. Королю нынче посчастливилось. Я вышел, а она тут и сидит, прямо у ворот.

— Опиши мне ее.

— Высокая, с золотыми волосами. Сама молодая, а в косах уже серебро…

— Боги милостивые! — Самильданах выхватил меч и помчался по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Дверь спальни была заперта. Отступив, он ударил ногой по медному замку. Дверь распахнулась, и он ворвался внутрь.

Маленькое, ссохшееся тело короля лежало на кровати. Морриган, нагая, сидела на полу. Из глубоких разрезов на ее запястьях струилась кровь.

Самильданах бросил меч и подошел к ней.

— Зачем? — шепотом спросил он.

Она остановила на нем меркнущий взгляд.

— Зачем? А разве ты не видишь, какими мы стали? О, Самильданах… мы портим все, к чему прикасаемся. — Она пошатнулась, но он подхватил ее. Голова Морриган упала ему на плечо. — Я любила тебя больше жизни… а теперь не понимаю даже, что это означает.

— Не говори ничего. Сейчас я перевяжу тебе руки. Твою жизнь еще можно спасти.

— Нечего спасать. Я умерла там, в Вире, когда стала одной из них… такой же, как ты, любимый.

— Ты ничего не понимаешь. Мы создадим новую Габалу… новую…

— Ты помнишь, как любил меня?

— Помню.

— Не в Вире — раньше, в саду, в ночь твоего отъезда. Помнишь?

— Да. Это было в другой жизни.

— Что же стало с тем отважным молодым рыцарем?

— Он все еще здесь, Морриган. Он… Морриган! — Самильданах бережно уложил ее на пол и закрыл ей глаза.

Через двое суток королевская армия перешла наконец в наступление. Пехотные фаланги четырьмя большими квадратами, сомкнув щиты, двинулись вперед по долине.

Мананнан, Элодан и другие рыцари ждали, сидя на конях к северу от наступающего противника. Настроение у них было сумрачным. Лло послал разведчиков на восток и запад, чтобы прикинуть численность вражеской кавалерии, и уже получил первое донесение. С запада наступали две тысячи всадников, с востока вестей пока не было.

— Придется отступать, — сказал Мананнан. — У нас не хватит людей, чтобы расстроить эти фаланги.

Лло неохотно согласился с ним, и в этот миг из лесу выбежал человек, весь красный, с блестящими глазами.

— Лло! Лло! Кавалерия разбита!

— Как разбита? Что ты говоришь?

— К нам подошло пять тысяч повстанцев. Командует ими человек по имени Рамат. Они разгромили конницу и теперь движутся сюда.

— Рамат? Никогда о таком не слышал.

— Весь лес к северу от нас поднялся. Там случилось чудо — они все толкуют что-то о Нуаде и древе жизни. Я мало что понял, однако они здесь!

— Где? — спросил Мананнан, и разведчик показал на восточный склон. Вооруженные люди толпами выходили из-за деревьев и бежали вниз, на врага.

— Проклятие! — вскричал Элодан. — Их изрубят на куски!

— Труби наступление! — скомандовал Лло. — Ударим на них со всех сторон.

— Если они удержат строй, мы отскочим от них, как волна от скалы, — заметил Мананнан.

— Тогда молись, чтобы они его не удержали. Вперед! — Лло пришпорил коня. Рыцари и еще около восьмидесяти всадников в трофейных доспехах устремились за ним.

Океса в середине первого квадрата увидел атакующих повстанцев и побелел: их были тысячи.

— Назад! Назад! — завопил он, и фаланга заколебалась. Паника в голосе герцога вкупе с дикими криками атакующих орд сделала свое дело, и солдаты, сломав строй, побежали назад по долине. Две другие фаланги тоже рассыпались, но четвертая, под командованием Кар-ашена, продолжала маршировать.

Океса направил коня на равнину, обгоняя бегущих солдат. Он был уже почти вне опасности, но навстречу ему с холма сбежал стройный воин с натянутым луком. Стрела попала коню в грудь, и он споткнулся, сбросив седока. Океса перелетел ему через голову, ударился оземь, привстал на колени и увидел, что в него стреляла женщина.

— У меня есть деньги, — сказал он, шаря за поясом. — Возьми все.

— Ты убил мою сестру, — ответила Шира, доставая другую стрелу. Океса встал и побежал назад к полю битвы. Стрела вошла ему под лопатку и пробила сердце.

Шира стала бегом подниматься в гору, но солдатам было не до погони — они спасали себя. Кар-ашен сохранил остатки пехоты, сомкнутым строем отступив на исходные позиции. Многие из бегущих солдат, оглядываясь и видя мужественные действия генерала, стали присоединяться к нему. Пехота понесла огромные потери, но к вечеру вновь стала единым целым.