Парфененко Борисович - Другое имя зла

Бросил и затоптал упрямый окурок, который отказывался умирать. Вышел из тамбура и сел на свое теплое место. Бутылка упала и куда-то укатилась. Юрий бросил настороженный взгляд в конец вагона, обернулся и посмотрел через темные стекла в тамбур. Никого. Достал Макарова, передернул затвор, поставил на предохранитель. Не выпуская пистолет из руки, опустил в карман куртки. И оружие, и рука, сжимавшая, остались внутри.

"Все, что можно сказать, уже сказал. Что надо сделать, – сделаю, не скажу, что с радостью и удовольствием, но сделаю, как неприятную, но необходимую работу".

Они появились только после Кондакопшино. Трое. Шли спокойно, уверенно, да и чего было бояться? Людей в последнем поезде почти не было. Из тех, кто ехал, большая часть спала, остальные читали. Им тоже приходилось выполнять не приятную, но необходимую работу по охране общественного порядка на транспорте, в поезде, конкретно, следующим ночью до Луги.

Он дождался, когда все трое войдут в вагон. Трое милиционеров. Первым шел, кажется, капитан. Впрочем, это не имело значения. Юрий поднялся, вышел в проход между сиденьями. В кармане опустил большим пальцем флажок предохранителя. Вместе с тихим неслышным щелчком выдернул из кармана руку с зажатым в ней пистолетом. В обойме было как раз три патрона. Идущий первым офицер оторопел и растерялся. Лицо начало быстро бледнеть.

Чтобы ускорить мыслительный процесс милиционера Юрий нажал на спусковой крючок. Заглушаемый стуком колес и грохотом вагонов выстрел прозвучал негромко.

Капитан Ивлев устал за это, казавшееся нескончаемым воскресенье. Дежурство было напряженным. Из управления пришла ориентировка на двух сдернувших подконвойных, обвиняемых в убийстве. Всем патрулям раздали табельное оружие. Обычно железнодорожная милиция для наведения порядка использовала резиновые палки, кулаки, ноги и наручники на завершающем этапе. Весомая кобура на боку добавляла напряжения. Зато сержантикам, сопровождавшим его, наличие пистолетов веселило кровь.

Прошли почти весь поезд, осталось три вагона. Ивлев бегло, но внимательно осмотрел восьмой. В начале вагона сидел парень. Непохожий на сбежавших. Длинные, на взгляд капитана, светлые волосы. Дорогая, модная куртка на меху, стоившая хрен знает сколько, капитанских окладов вместе с премиями. Стильный, такие видел на популярных телеведущих, черный свитер, с высоким треугольным горлом. Под ним краешек красной футболки. Веселые глаза смотрят с прищуром. "Чего он веселится?" – успел подумать Ивлев. Потом все мысли исчезли. Увидел, как парень поднялся и вышел в проход между лавками. Сделал шаг навстречу. Теперь их разделяло не более десяти метров. "Почему он все еще улыбается?!" – опять вернулось не к месту. И все. Больше к этому вернуться не успел. Увидел, как парень дернул руку из кармана. И в него, капитана железнодорожной милиции, задержавшего лично четырех вооруженных преступников, нацелился куцый нос Макарова. Веселье исчезло из глаз парня, а вместо, капитан увидел, сразу, всепоглощающе – смерть. На таком расстоянии даже из Макара не промахнешься! Ивлев замер, не в силах бороться со страхом. Парень резко сместил пистолет чуть влево. Сразу грохнул неестественно громко в тысячу раз усиленный ужасом выстрел. Пуля просвистела где-то далеко от него, но так рядом, ощутимо вспорола она воздух. Из замешательства вывел звук разбившегося позади стекла. Сержант Серега Сливко и младший сержант Горлов оказались расторопнее командира. Сразу, вместе со звуком выстрела прыгнули в проходы ближайших к ним секций сидений. Если бы пуля летела медленнее, почти наверняка, она бы зацепила Серегу, прыгнувшего вправо. Ивлев очнулся и кинулся влево. Упал в купе, на грязный пол между скамейками, подтянул ноги. Ему хотелось стать очень маленьким, незаметным, но рука путаясь, уже шарила по кобуре. Наконец, еще без участия сознания, удалось вытащить пистолет. Неловко, цепляясь за батареи, которые должны согревать замерзшие зады, отсутствующих пассажиров, он развернулся на полу и посмотрел в просвет между сиденьями. Парень стоял на том же месте. Откуда-то справа раздался выстрел, потом еще один. Опять звук разбитого стекла. Сержантики открыли ответный огонь. Это вернуло Ивлеву власть над телом.

– Не стрелять!!! – Заорал, вспомнив инструкции.

– Сдавайся! Бросай оружие! Руки за голову!

– А вот, хрен тебе!!! – Ответил парень и спустя секунду засмеялся весело и жизнерадостно. Снова выстрел. Пуля въелась, взрыв линолеум в двух метрах от капитана. "Вот, гад! Да, он же псих!" – пронеслось в голове Ивлева. Прицелился, метясь в коленку парня. Выстрелил. Псих ругнулся и опустился на раненое колено, рука державшая пистолет опиралась на пол. Ивлев, не зря считал себя хорошим стрелком. Следующая пуля, посланная в локтевой сгиб, достигла цели. Рука парня подломилась. Он неловко упал на бок в проходе. Левая рука безумно быстро нашла пистолет. Парень, лежа, уже почти на спине, поймал взгляд капитана. Сквозь закушенную до крови губу выдавил страшное подобие улыбки. Подмигнул Ивлеву двумя глазами. Потом, неловко, левой рукой стал наводить пистолет на милиционера. Не думая, Ивлев дважды нажал на спуск. Обе пули попали в грудь. Окончательно завалив парня на спину. Он приподнял кисть, сжимавшую пистолет, и выстрелил в потолок. Потом рука разжалась. Пистолет, крутанувшись на указательном пальце, сорвался и соскользнул по груди на пол. Ивлев поднялся. Держа Макарова наготове медленно двинулся к неподвижному телу. Сержанты, как дети, пихаясь, нерешительно шли сзади.