Рус Лакмен - По ту сторону зеркала

По ее отрывчатому рассказу он еле уяснил что к чему. А, поднявшись наверх и услышав как бьет набат, он понял окончательно, что это война.

Как не странно, он не удивился случившемуся несчастью. Но лишь горько подумал, что все так быстро произошло. И он, к несчастью, не смог к этому как следует подготовиться, да и вообще мог ли он к этому подготовиться. Если со страной, где живешь, случается война, то от этого ни куда не денешься. Приходится участвовать в ней, либо прятаться где ни будь. Иного выбора нет.

И он, слава богу, не паникуя, стал отдавать необходимые распоряжения. Сыну велел запереть все двери в складах, а жене приказал собрать деньги и ценности и спуститься в тот же подвал, где была мастерская, а сам стал собирать инструменты, чтобы их припрятать (инструменты были единственным средством, который приносил хлеб в семью). Если не дай бог, те пропадут, то они и вправду попадут в беду. Когда жена собрала все ценные вещи, он припрятал их в тайник. Тайник находился тут же в подвале. А подвал был из камня, так что пожара можно было не опасаться. Если дом и сгорит, то подвал точно останется, а туда потом как-нибудь да доберешься.

Когда он сделал все что смог, успокоившись (если это можно так назвать) он собрал семью, и стал объяснять как поступить дальше. Он просил не бояться и говорил, что все обойдется, хотя свербящее чувство страха, которое все ближе и ближе прокрадывалось к сердцу, начинало душить его самообладание. Оставалось только молиться господу.

Город тем временем поднимался, на улицах началась нездоровая суматоха и беготня. Тут он вспомнил, что его друг Плаше дома один, и решил к тому сбегать и позвать его к себе.

Тот жил относительно не далеко. Попросив жену подождать его дома, он, несмотря на то, что не бегал уже целую вечность, «легко» побежал к другу. И не пожалел… Издали он увидел, что друг его стоит, пошатываясь, около своей калитки, нездорово озирается по сторонам и на его призывы не отвечает. В страхе, подумав, что тот, возможно, ранен, он подбежал к нему и начал его расспрашивать. Тот не отвечал. Плаше не был ранен, но находился в непонятном оцепенении, его замутненные глаза говорили, что тот сильно шокирован и вот-вот упадет. Он начал его трясти, хлыстать по щеке, но Плаше не отвечал и смотрел так странно на него, будто не узнавал. И Плаше упал в обморок. Подняв за плечи, он с трудом затащил его в дом и стал обливать холодной водой лицо. Но тот не реагировал. Зная, что помощник лекаря весьма впечатлителен, Большой Том предположил, что на того подействовало дрянное известие о войне, и, очевидно, шок был на столько сильным, что тот провалился в глубокое бессознание…

Шум в городе усиливался, обостряя тревожные чувства в сердце. Он не знал что творится сейчас там, на северной стороне столицы, откуда шел непривычные слуху звуки бойни, но подумал, что если спасаться, то надо идти на южную часть и попробовать выйти из городских стен, на какой-нибудь лодке пробраться на другой берег, попробовать спрятаться в лесу и обождать. Так он и порешил. Но вот незадача — Плаше никак не хотел приходить в чувство, а оповестить семью о плане, крайне требовалось. Его ожидают дома, беспокоятся. Но не оставлять же его в таком состоянии, думал он. А если с семьей случиться непоправимое, а его не окажется рядом?.. Кидаясь из стороны в сторону, лихорадочно оглядывая дверь, чтобы уйти и, вновь вглядываясь на бесчувственное лицо друга, чтобы остаться, он мучился от безвыходности. Как поступить дальше?..

Но тут он услышал какие-то крики. Звали его.

Выбежав на зов, он увидел, бегущих к нему, жену с сыном. Обрадовавшись и поблагодарив Всевышнего за то, что те, ослушались его, он позвал их в дом, и издалека начал объяснять ситуацию. А те сбиваясь и перебивая друг друга сообщили, что, по словам соседа, который побывал на северной стороне, враг вот-вот проникнет в город и что необходимо спрятаться…

Безуспешно пытаясь заставить Плаше проснуться они вместе продолжали его трясти и хлестать по щеке, обливая водой. Тот не реагировал…

— Нужно что-нибудь резкое!.. Пахнущее!.. — сказала Эбри расстроенному мужу, выбиваясь из сил. — Может у него на кухне что-нибудь есть… У них должно же быть что-то такое… Как никак мы в доме лекаря!.. — Тот тут же побежал на кухню. Наконец, в одном из шкафов он нашел "пахучую жидкость" и отдал ее жене. Та намочила жидкость о подол платья и поднесла к ноздрям Плаше. И к всеобщему облегчению тот, пошевелившись, приоткрыл глаза и задал первый глупый, но обнадеживающий вопрос, произносимого в подобных моментах: