Рус Лакмен: По ту сторону зеркала

— Черт возьми, где этот лентяй Плаше?! — с дурным настроением крикнул в потолок только что проснувшийся старик. Это был Белиэнар — всеми уважаемый городской лекарь. Солнце уже встало, и ему было обидно, что не разбудили вовремя, поскольку жизненные принципы, очень важные для него, не позволяли ему по утрам залеживаться в теплой постели. Несмотря на то, что это ему даже нравиться. Но он все-таки видная персона в городе и поэтому уважающийся себя человек, по его мнению, не должен баловаться излишними снами. Излишние сны — это порок, требующий искоренения на корню.

Как и любой другой старик, он, недовольно кряхтя, откинул с себя одеяло и, немного посидев на постели, проклиная всех слуг на свете, встал. После чего, он, скрипя своими костяшками, направился к окну, чтобы открыть ставни. И яркий солнечный свет, хлынувший в лицо старика, заставил его невольно зажмуриться. Во дворе стояла отменная погода и, улыбнувшись этому, лекарь Белиэнар позабыл всю свою злость и начал неспешно одеваться. Закончив с утренним туалетом, он вышел из своей комнаты и по служебной деревянной винтовой лестнице направился вниз на кухню. По пути он с предвкушением задавался вопросом: "Чем же сегодня меня накормят?"

Плаше, конечно же, не спал, а давно уже проснулся и готовил завтрак. Старик, пытаясь сделать как можно хмурое лицо (чтобы напугать своего слугу), вошел. Плаше, увидев краем глаза, столь неумелое притворство, в свою очередь сделал вид, что не замечает его, и как не в чем небывало продолжал хлопотать над плитой. И только тогда, когда старик сел за стол и деликатно кашлянул, он обернулся и с преширокой улыбкой, какую только можно было сделать, приветствовал своего хозяина. На что тот сердитым тоном ответил:

— Почему не разбудил, негодяй?

— Но господин лекарь, сегодня же выходной! Я хотел, чтобы вы как следует отдохнули хотя бы один день, а то встаете ни свет, ни заря и ходите потом весь день раздражительный. Слова не скажешь.

— Ладно-ладно, забудь! Что ты там готовишь? Долго еще ждать? — Старику не терпелось. Его глаза так и горели любопытством, не сумевшие скрыть предвкушение, и уставились на кастрюлю, из которого исходил вкусный запах. Плаше с важным видом поднял крышку и торжественно произнес:

— Фазан с грибами, "Ваше превосходительство"!

Старик на мгновенье было, засиял, как маленький мальчишка, но тут же постарался сделать невозмутимое лицо. Однако это не ускользнуло от прозорливого повара и сильно его развеселило. Плаше знал, что тому очень даже нравится это блюдо и, что такое поведение старика объяснялось лишь тем, что тот был просто горд и упрям. Поэтому Плаше, очень довольный собой, смело наложил содержимое кастрюли в фарфоровую тарелку и поставил ее перед стариком. Уточним, выше сказанное блюдо было не единственной едой, стоявшее на столе. Кроме фазана с грибами, там были разного рода салаты, фрукты, конечно же, хлеб и вино, от которого старик ни когда не отказывался.

Итак, наложив то же самое, что и хозяину, Плаше сел напротив старика и принялся за еду. Они всегда ели вместе, несмотря на то, что один из них был хозяин, а другой приходится ему слугой. "А что в этом такого?!" — говорили они (старик говорил, а Плаше кивал, про себя радуясь и гордясь), хотя вряд ли можно было увидеть подобное в других, более-менее знатных домах Никки. Так уж повелось! Нет, автор не хочет сказать, что господа Далая относились плохо к своим слугам! Нет, это не так! Просто, были такие правила или, как это называется — этикет. А вот с этикетскими законами лекарь Белиэнар был не в ладах. Он не любил их из-за бессмысленности и притворности. Поэтому он уже давно заставил Плаше всегда вот так есть вместе с ним за одним столом. Надо сказать, что тот вначале яростно сопротивлялся. "Как так! Неудобно господин. Я не могу!" — упирался Плаше, отчаянно. Но, в конце концов, видя, что положение безвыходно, согласился. Это было давно, и ни кто из них точно не помнил, когда это случилось, случилось ли вообще. Особенно преуспел старик. Плаше был очень благодарен своему хозяину и благодарил судьбу за такой подарок. Он гордился и уважал. Готов был сделать ради него все на свете, даже умереть за него. И он был привязан к нему и представить себе не мог что с ним станется, если вдруг он останется один! Такие мысли если даже и приходили к нему в голову, он их просто встряхивал. Он не хотел об этом думать, и по простоте своей души предполагал, что иначе и быть не может. И вот, с прекрасными мыслями в голове, уверенный в хорошее и светлое будущее он ел и пил вместе со своим старичком, с украдкой поглядывая, как тот с большим здоровым аппетитом отправляет в рот с превосходными белыми зубами ножки птицы и отпивает все это хорошим вином. Он, в самом деле, был доволен! Он был счастлив.