Влада Воронова - Пути Предназначения

Секретарь закрыл глаза. Сегодняшнее развлечение понравилось государю как ни одно из тех, что были раньше. Он будет их повторять — не слишком часто, но и не реже одного раза в неделю. «Поэтому я останусь при его особе ещё долго», — подумал секретарь. Такая благосклонность государя давала многое. У секретаря появлялось право ходить по центральным комнатам дворца, а не по коридорам для обслуги. И все, кто смотрел на него как на ничтожность, перед кем он должен был склоняться ниц, теперь сами будут ему кланяться — уже сейчас, когда секретарь шёл через приёмную и гостиную, высшие придворные провожали его поклонами и благопожеланиями. Он получит собственного слугу, который станет одевать его, причёсывать и подавать еду словно настоящему вельможе. А когда секретарь прискучит государю, тот обязательно наделит бывшего фаворита несложной должностью не меньше десятого ранга. Любой житель Алмазного Города был бы счастлив оказаться в Белой комнате на таких условиях. Так почему же сердце сжимается от отчаяния и страха, откуда взялись тоска и обречённость?

— Вы можете подать в отставку, — сказал теньм.

Секретрарь посмотрел на него с изумлением и растерянностью. Теньмы — это живые тени господина, наиболее приближённые телохранители и слуги в личных покоях, куда не то что обычная обслуга, но и члены семьи почти никогда не допускаются. Как и положено тени, эти слуги совершенно бесшумны, почти никогда не разговаривают, и оттого многие считают их немыми. Теньмы всегда незаметны, их специально обучают сливаться с обстановкой до полной неразличимости, но при этом теньм непреодолимо опасен для любого, у кого появится лишь мысль причинить вред его повелителю. Цена такого слуги огромна, купить теньмов способны лишь император и высшие вельможи Бенолии.

— У всех, кто служит в Алмазном Городе, — сказал теньм, — есть право на отставку. Ведь мы свободные люди, а не рабы и не заключённые. Мы можем уйти. Нас покупали в лицеях или у прежних хозяев, но такая сделка незаконна. Вспомните, ведь вы, как и все в Алмазном Городе, подписывали контракт, расторгнуть который можно в любую минуту.

Голос у теньма очень приятный — бархатистый, глубокий и мелодичный. И внешность хороша: каштановые волнистые волосы, большие светло-зелёные глаза, аристократически тонкие черты, безупречное сложение, которое не портит даже серая форма дворцового стражника. Изящество и красота — точно такие же профессиональные требования к теньмам, как и виртуозное мастерство боя или умение подавать вино в соответствии со всеми тонкостями Высокого этикета. Взор господина не должна оскорбить ни одна безлепица, будь это деталь интерьера или облик слуг.

— Тогда почему не ушли вы? — спросил секретарь.

— Потому что не умею жить во вне, — ответил теньм. — Да и вообще не умею жить и быть живым. Мертвецу гораздо лучше, ведь мёртвым никогда не бывает больно или страшно. Любые страдания предназначены только для живых.

— Вы предлагаете мне заживо умертвить себя? — с ужасом прошептал секретарь.

— Или уйти, — безразлично сказал теньм. — Иначе будет слишком много боли и страха. Гораздо больше, чем способна выдержать слабая людская душонка.

— Но что мне делать там? — секретарь кивнул на окно, за которым лежала скрытая парками и постройками Алмазного Города Маллиарва.

— Не знаю, — ответил теньм. — Я ни разу не видел мира-во-вне по-настоящему. Сначала был Сумеречный лицей, затем Алмазный Город. К тому же моё время кончается. Но ты ещё молод и можешь начать жить сначала.

— Почему кончается? — не понял секретарь. — Ведь вам всего лишь тридцать два. Я видел у референта ведомость, там написано, что теньму-четырнадцать только тридцать два года.

— Жизнь теньмов завершается в сорок. Это наш предел.

Он тронул нашивки личного телохранителя государя, губы шевельнулись в пустой улыбке.

— Мне осталось только восемь лет. А может и меньше. Нередко бывает, что наша полезность исчерпывается уже в тридцать пять.

Теньм ушёл. Секретарь сел на кровать, заплакал — для него тоже не было жизни во вне. А жизнь в Алмазном Городе не сулила ничего, кроме боли.

…Внешнеблюститель проводил секретаря низким поклоном и ненавидящим взглядом. Даже ничтожный мальчишка сумел добыть себе надёжное местечко при особе государя, а Панимер — нет.

Из кабинета вышел Адвиаг. Лица берканов больше похожи на мордочки плюшевых мишек, чем на настоящую медвежью морду, но зловредную непроницаемость от биологических предков эта чёртова раса унаследовала в полной мере. Понять, что беркан думает и чувствует, невозможно никому, даже другому беркану. А Панимеу тем более не угадать, чем закончился разговор директора с императором, в каком настроении сейчас государь — гневливом или милостивом.