Анатолий Гончар - Судьба. На острие меча

— Подумаешь, у нас всё равно не было отпирающего слова, — сделав такой вывод, он ногой отпихнул кувалду в сторону и принялся приподнимать крышку гроба. В том, что это был именно гроб, а не сундук, теперь, когда он остался без магических пут, не было сомнения. Кажется я уже поняла, какой артефакт хранило это подземелье…

Крышка, поддавшись двойному усилию, приподнялась и грохотом соскользнула на пол. В деревянном гробу, опоясанный тонкими серебряными цепями лежало то, что когда-то очень давно называлось магом Рафаэлом. Кожа, обтянувшая почерневший скелет, ввалившиеся в череп глаза, прикрытые сморщенными веками, остатки некогда густой шевелюры, желтые зубы, прикрытые ниточками серых губ — все это едва напоминало человека, бывшего когда-то главным магом Прибрежного царства.

— Кто вы? — даже не прохрипела, а простонала эта человеческая мумия.

— Мы могли бы ответить тебе, но разве это имеет какое-то значение?

— Пожалуй, нет, — будь у мумии возможность двигаться, она, я уверена, пожала бы плечами, — вы пробудили мою сущность. Вы вновь принесли мне боль. Я хотел бы вам отомстить, но у меня нет для этого возможности. Зачем вы сделали это? Зачем сняли крышку моего гроба? Уж не для того ли, чтобы освободить меня? Нет? Я так и знал. Вы хотите, чтобы я дал вам часть своей силы? Так знайте, у меня её уже не осталось вовсе. Так зачем же вы пришли?

— Мы хотим уничтожить шлотов!

— Шлотов? — из гроба послышалось карканье, похожее на смех, — это невозможно. Разве что… хотя впрочем нет. Жаберы… Как я не способен покинуть это место, так и вы никогда не сможете убедить кого-либо из них вырвать свое сердце, — я не понимала, о чём он говорит, возможно, это всего лишь бред выжившего из ума старикашки? Или нет? А он продолжал бормотать. — К тому же сами вы слишком слабы, чтобы противостоять демонам. Но в ваших силах оказать мне милость.

— Мы не церковь святого Антония, чтобы оказывать милости, мы пришли требовать от человека, выпустившего в свет кровавые исчадия ада, выполнить свой долг и возвратить их обратно! — Терм уже начинал злиться, и я, кажется, тоже.

— Я не могу. Мои силы давно сломлены, даже если вы собьёте последние цепи, я так и останусь дряхлой беспомощной тенью. Помогите мне. Я не говорю о добродетели, я прошу только о милости.

— Уничтожьте шлотов, и мы подумаем над вашей просьбой.

— Я не могу, — искренне прохрипел маг. Я хотела что-то сказать, но этот момент тело мага дернулось, по окружающим его серебряным цепям побежали фиолетовые искры и, заскрежетав зубами, скелет испустил долгий пронзительный стон.

— Арантранаида, что же ты со мной делаешь?! — вопросил-пожаловался маг, и новая порция боли и страдания пронзила его тело. — За что? — прошелестели стенки гроба. И снова всёпроникающая боль прошлась по его телу. Я, почувствовав лишь отголоски той боли, едва сдержалась, чтобы не закричать.

Мы некоторое время стояли молча.

— Что это было? — тихо спросил Тёрм.

— Колумвират, они подпитываются моей силой, — и уже даже с некоторой гордостью в голосе, — я сам это придумал.

— Сами? Вы сами заточили себя в этот гроб?

— Да. Чтобы выжить и чтобы отмстить, — колдун сухо закашлялся-засмеялся.

— Вы пожертвовали собой с тем, чтобы привести к власти тайпрамиров?

— Ни чем я не жертвовал, — сердито отозвался скелет, — оказавшись в гробу, сковав себя серебряными цепями, я спрятался, укрыл свою сущность от преследующих меня врагов. Отдавая часть своей силы, я помог своим ученикам спастись бегством. Я надеялся через некоторое время, когда все про меня забудут, встать из гроба и, используя силы, накопленные за годы вынужденного заточения, вернуть себе всё, что у меня было отобрано. Страдания, которые я добровольно на себя принял, должны были пасть на моих врагов, а всё моё вернуться ко мне сторицей. Но моя супруга, моя любимая Арантранаида, не захотела расставаться с полученной властью. Я пребывал между жизнью и смертью, разрывался между страданиями души и телесной болью, а она правила миром. Правила тайно, ибо учла мои ошибки. Раньше, ещё лет триста назад, она иногда приходила ко мне, чтобы похвалиться своими успехами. Но не для того, чтобы поделиться, а чтобы поиздеваться над моим бессилием. Когда ей требовались очередные силы, она «дарила» мне боль, когда она затевала нечто грандиозное, мои мучения становились невыносимыми. За последние дни она взяла столько сил, что хватило бы перевернуть весь мир. Теперь я знаю, зачем они ей понадобились, она готовиться к битве. И я кажется знаю, кто её враги…