И. Пфлаумер - Проклятие Марены

Я надеялась, что эту находку можно было счесть хорошим предзнаменованием.

Было прохладно. Белая пелена застилала всё вокруг. Я видела только себя и жеребца.

"Назову тебя Туманом", — решила я. — "Тем более, что цвет у тебя подходящий, серый".

Мы медленно двинулись вперёд, сами не зная куда.

Следующие дни я снова и снова прокручивала в голове наш последний разговор со Штормом. Его слова звучали у меня в ушах, пока я пересекала Ромнию, направляясь на запад. "Знаешь, где меня искать!" Единственное, что я знала — он вернётся в Ганарию и купит себе ранчо, чтобы разводить лошадей. Это всё. Не так уж много информации. Приходилось расспрашивать путешественников в гостиницах и харчевнях. Шторм рассказывал мне о своей родине, но тогда мои мысли были заняты совсем другим.

Нельзя сказать, что рассказы пилигримов особенно вдохновляли. Ганария, судя по их словам, была не так уж велика, но там не было крупных городов. Вся страна, за исключением Латьёлы — административного центра — цепочка не связанных друг с другом ферм. Конечно, называть Ганарию отдельной страной не совсем верно. Это вроде как округ Ромнии на особых правах. Там не действовали ромнийские законы, а времени на изучение законов Ганарии у меня не было. Единственное, что я хорошо запомнила — одним из самых страшных преступлений там считается конокрадство. Учитывая, что я путешествовала на краденом жеребце, это была очень ценная информация.

Кроме этого, в Ганарии своё правительство, свои правила и уложения. Всё, что делают жители округа — поставляют Ромнии своих великолепных лошадей и платят какие-то деньги за землю. Это другой народ и другие обычаи. Я слышала, что у них и короля-то нет. Есть какой-то совет, в котором собираются представители разных районов округа, он то и принимает решения. Но представителя жители сами себе выбирают, и если тот их не устраивает — избирают нового.

Зачем я ехала туда? Что мне было нужно от Шторма? Сказать ему, что я всё же остановилась? Или что я не так плоха, как он обо мне думал? Или всё же признаться, что он мне нужен, что бы я там ни говорила? Всё это было слишком сложно и запутано. Найду я его — и что? Скажу: "Привет, Шторм, давно не виделись! Кстати, я не убила Холла, и ещё я вроде как тебя люблю. То есть я не уверена, любовь это, или как это называется, но надеюсь, что ты мне всё объяснишь!" Он умрёт со смеху, а я от стыда. Что я могу ему сказать? "Вот она я, приехала!" Ладно, сначала нужно его найти. Буду надеяться, что слова сами найдутся.

Если бы Ганарию можно было описать одним словом — то это было бы слово «свобода». Яркое южное солнце выжгло траву, и золотые остовы покачивались от лёгкого ветра. Всюду, сколько хватала взгляда, плескалось огромное море золотой травы. Волны ходили по нему, сгибая побеги, и слышался тихий шепот. Разговор земли и ветра. Он звучал всюду — днём на пыльных дорогах, и ночью, во время привалов, когда к шепоту травы добавлялся стрекот цикад, а в небе летали мотыльки. Звёзды здесь казались близкими. Протяни руку — и обожжешь ладонь о нежное серебристое сияние. Золотые дни и серебряные ночи.

Серая кобылка, лёгкая, гибкая, тонконогая несла меня вперёд. В неизвестность.

Поиски затягивались. В Ганарии не было ни придорожных гостиниц, ни крупных селений, где можно было бы переночевать и послушать сплетни. Я знала, что у Шторма достаточно средств, чтобы купить хорошее ранчо и приобрести очень хороших лошадей. Именно так я его и искала — спрашивала у каждого встречного, не слышал ли он о богатом купце, что недавно вернулся из Ромнии и теперь закупает превосходных племенных. Вот только встречных было не так уж много. В Латьёле мне ничего узнать не удалось, и я почти месяц носилась по пыльным дорогам, ночевала на фермах, общалась с хозяевами и работниками. Самым сложным было не отчаиваться. Убеждать себя, что я найду Шторма было гораздо сложнее, чем верить в то, что я когда-нибудь отомщу Холлу. Чем больше времени проходило, тем сильнее становились мои сомнения. Нужна ли я Шторму, захочет ли он меня видеть после того, что случилось?

Повезло мне на какой-то ферме, названия которой я не запомнила. Ковбой — конный пастух, недавно нанятый на работу, рассказал мне, что его бывший хозяин недавно продал большую часть своих племенных какому-то господину с ромнийским выговором. Сам он ничего об этом господине не знал, но рассказал мне, как найти своего бывшего хозяина. Я снова вернулась в Латьёлу, разыскала таки на конной ярмарке нужного мне человека и, собрав всю волю в кулак, отправилась на юг Ганарии.