Дмитрий Щербинин - Просторы Многомирья

– Здесь ничего не меняется десятки, а, возможно, уже и сотни тысяч лет…

– Но вон – посмотри, видишь, красота какая! А ты говоришь – не меняется!

И Степан указал на мир, возле которого в это время пролетал шкатулочник. Там беломраморные дворцы возвышались над нежно–малахитовыми полями; там синели родниковые озёра, там сияли тихим светом берёзовые рощи…

На шкатулочника это не произвело никакого впечатления. Он говорил изменяющимся, почти уже не хриплым голосом:

– В этом нет ничего, чего не было бы тысячелетия назад. И эта архитектура не находит новых форм, она бесконечно повторяет старое. Без ЧИПА здесь нет и не будет компьютеров; никто не изобретёт скоростные самолёты и более стремительные средства передвижения… Ты говоришь так, защищая всё это, старое, потому что устал от городской жизни, и тебе хочется на природу, до которой ты и дорвался, но твоему человеческому духу это быстро надоест. Ты захочешь таких же изменении, как и ЧИП.

– Ну а здесь разве люди не живут?

– Живут, и на очень многих мирах. Просто тебе они пока что не повстречались. Но они отличаются от землян, отличаются от ЧИПА. Может, в этом воздухе, в этом свете есть что–то, что так воздействует на их души? Но они спят. А ЧИП их разбудит. И здесь будут компьютеры, сотовые телефоны, будет кино, будут стремительные средства передвижения; мы доберёмся до самых дальних уголков Многомирья, и всюду будет наше, новое, всегда изменяющееся, совершенствующееся…

Степан слушал его, кивал, хотя и не знал – соглашается или нет. А потом сказал:

– Ты и сам изменился. Раньше говорил – как робот: «надо в переход. Служить хозяину», а теперь вон как разговорился; прямо как на митинге выступаешь, убеждаешь меня…

– Да. Ты прав. Я изменяюсь. Во мне – часть духа ЧИПА, и мне интересен ты, человек с Земли, потому что ты интересен ЧИПУ. И я несу тебя в Ой–Чип–он, потому что там ты понадобишься.

– Ну я и влип, – вздохнул Степан.

* * *

По окончании первого дня полёта, Степан взмолился:

– Ну давай остановимся. Мне поесть надо…

Шкатулочник проговорил:

– Человеческий организм слишком слаб и несовершенен, но с помощью ЧИПА, он больше не будет подвержен ни болезням, ни голоду, ни…

– Знаю–знаю! – перебил его Степан. – Только это будет ещё нескоро, а вот сейчас, видишь вон тот мир, до него отсюда километров пять; он даже выглядит аппетитно.

И шкатулочник согласился – изменил направление полёта.

Они опустились в роскошном, ухоженном саду, где воздух был наполнен такими ароматами, что даже сытому человеку захотелось бы есть. Ну а Степан просто бросился к ближайшему дереву, начал обрывать росшие на нём плоды, пробовать их. При этом говорил:

– Вкуснотища!.. Ты не улетай пока, дай мне наестся…

На что шкатулочник ответил:

– Я всё же улечу, но через некоторое время вернусь.

– Куда полетишь?

– Да присмотрел я здесь кое–что.

Шкатулочник взмыл над деревьями и улетел…

Тогда Степан припомнил, что во время спуска он краем глаза видел небольшое поселение, расположенное как раз на окраине этого сада. Туда теперь и полетел шкатулочник…

Неожиданно Степан услышал приятный голос:

– Здравствуй.

Обернувшись, он увидел, что перед ним стоит облачённая в лёгкое, зелёного оттенка платье привлекательная девушка с удивительно белым, почти мраморным лицом.

– Ну, здравствуй, – отозвался Степан. – Ты местная?

– Да, я здесь живу, и зовут меня Милой.

– Степан.

– Я видела, что ты прилетел на железном чудовище.

– Это не чудовище, а шкатулочник. Ты его не бойся.

– Мы знаем, что в Многомирье вернулся ЧИП. И это чудовище – слуга ЧИПА. Оно похитило тебя?

– Ну там так сложно получилось. Не совсем похитило, но и назад возвращать не хочет. Говорит, что меня ждут в Ой–Чип–оне.

– Ничего хорошего там тебя не ждёт. Только наивному человеку могли внушить, что туда действительно надо лететь, так что ты должен сбежать, пока не вернулось чудовище.

– Сбежать? Да, в общем–то, мне всё равно – могу и сбежать. Мне ведь главное – домой вернуться. А то ведь жена уже, наверное, в милицию объявила, что я пропал, а я её ничем утешить не могу. Я из Москвы.

– Москва? Я не знаю такого мира.

– Москва – это не мир… Хотя, можно сказать, что и мир… В общем, долго объяснять. Ты лучше скажи: у тебя какой–нибудь корабль есть?

– Нет у меня корабля.

– Это плохо. Надо отсюда улететь.

– Но у меня есть крылья, – и тут за спиной у девушки начали двигаться полупрозрачные крылья, а сама она слегка поднялась на землей.