Дмитрий Щербинин - Спящие боги

– Ну, расскажи о себе… – попросил Волод.

Она ничего не ответила, но глянула на него своими измученными, печальными, совсем человеческими глазами. И тогда понял Волод, что он вовсе уже и не Волод, но Творимир, и, вместе с Царем, его воинами, и кучкой землян подымается в горах, ищет Ясли Богов.

* * *

Странное, противоречивое знание едва не лишило его рассудка. С одной стороны, он, Творимир, знал, что Волод–младший был лишь видением призрачного Гробополя, с другой – был настоящий Волод–младший из Гробополя, который искал своего отца, и мучался из–за зверств войны. И все же он выдержал…

Итак, он подымался среди унылых, нависающих льдом каменных стен, слышал испуганные голоса воинов – говорили все о Страже Гор. Так продолжалось довольно долго, а затем Волод–младший вернулся в ледяную залу. Прикованная к стене крыса, печально на него глядела…

– Что же мне делать? – спросил Волод. – И… кто ты? Ответь!..

Крыса открыла рот. Все зубы – выбиты, и языка не было. Закрыла. Все так же печально глядела на Волода…

И вновь захлестнуло его знание. Стеная, повалился Волод на пол. Крыса была той самой девой–птицей. И помнил всю ее боль, все прежние свои препятствия.

Над головой затрещало, посыпалось острое ледяное крошево. Крыса–дева смотрела на него с тревогой: «Скорее – беги!». Но плевать Володу было на эту тревогу – он шагнул к ней, и спросил громко:

– Кто же ты? Почему ты столько страдаешь?! Из–за меня?! Ну же – ответь скорее!..

И вновь незримая сила подхватила его к потолку и долго терзала там. Наконец выпустила… Волод оказался в своей каменной неухоженной зальце, с единственным оконцем, за которым ревел безжалостную песнь ледяной ветер. Он не мог сомкнуть глаз – все терзался, пытался понять, что ему делать дальше, и не находил ответа…

Его подхватили, понесли по однообразным коридорам. Вот зала с широким проломом, за которым дыбился обледенелый камень. Как и накануне, снежные тела понеслись в вихре, сплетались меж собой – адовой болью отдавались растягиваемые конечности. Мысли о деве–крысе ни на мгновенье не покидали Волода. Что он должен делать? Что?!..

Вновь стремительный полет по воющим каменным туннелям. В этот раз на пути попался горный олень – не успел увернуться, был поглощен. Волод почувствовал примитивное чувство страха этого зверя, но это чувство ничего не значило – растворилось среди иных чувств.

…Очередное укрытие. Подгоняемые волей Господина, вновь и вновь обрушивались они на стены. Звон колокольчиков терзал – отгонял. Утром, измученные, озлобленные отступили. Все было, как и накануне, только жажда и голод стали невыносимыми – Волод сходил с ума.

И вновь незримый Властелин наказывал их. Затем они измывались над девой–крысой, но быстро утомились, разбрелись. И вновь Волод подошел к ней, спрашивал:

– Ну, скажи, что мне делать?.. Хотя, зачем я спрашиваю – ведь ты немая!

Вновь виденье – он–Творимир, подымается в горах, боится, думает о чем–то своем… Потом Волод был схвачен Властелином – долго продолжались терзанья… в конце концов, он не выдержал боли, завопил…

Беспомощный, ослабший лежал он на леденистом полу, а над ним клонились снежные – терзали его своими злобными, ледяными глазами. Потом стали ожесточенно бить. И слова хлыстами били:

– Крысой захотел быть?!.. Завтра у тебя последний шанс!..

Быстро наступило это «завтра». Голод–боль–холод – больше Волод ничего не чувствовал…

Ночь. Темнота. Воет ветер. Слитый с иными, навалился он на недостроенное убежище. Там произошла описанная прежде встреча. Творимир видел свое отражение, но не догадался, что – это его сын. Так велика была жажда Волода остаться с отцом, что он сбил общий настрой; и, быть может, только благодаря ему, в ту ночь не погибли все воины, со своим Царем в придачу.

А вот и заря. Первые лучи прожигали вихрь тел, а они вопили, неслись в свою обитель. И сотни голосов словно плевали в Волода:

– Теперь ты Крыса! Навечно! Навечно!..

Потом в него плевали уже по настоящему. Это были ледяные, прожигающие до самого сердца плевки. Вымещая злобу, его долго и сильно били, а он просто не мог спастись забытьем.

Но это было только началом.

Преображение в крысу. Трещат, плавятся, обретают новую форму кости. Не осталось ничего кроме боли… Он вопил, выл, рычал, ревел, пищал, хрипел, стенал, проклинал…

Конец преображения. Он падает на пол. В радостном, зверином озлоблении ревет толпа. Теперь он Крыса. Его бьют. Каждый удар взрывается раскаленной кувалдой. Удар в глаз – в нос – в челюсть – в живот – в пах – на нем прыгают… В голове – поток мыслей: